— Что же выходит? — разводил руками Тарасий перед этим самым окошком. — Правительство же знает, сколько стоит трактор. Столько нам и дали кредита. А вы говорите — не хватает.
Тарасий отправил в Тбилиси одну за другой три телеграммы: одну председателю ЦИКа Филиппу Махарадзе, другую наркому финансов, третью — своему родственнику, школьному учителю. Ему он дал особое поручение: проверить, получили ли высокие адресаты его телеграммы. Из Наркомфина тут же ответили — выделенная вам сумма перечислена полностью. А у того заколдованного окошечка все тот же ответ: денег не хватает. Снова запрос в Тбилиси и снова хождение по банковским коридорам, пока в конце концов не выяснилась тайна исчезновения денег: оказалось, что одно из отделений кутаисского банка списало эти четыреста рублей на погашение какого-то старого долга земоцихского исполкома.
— А наша артель тут при чем? С какой стати мы должны платить чужие долги? — возмутился Тарасий.
— А это вы своему Дашниани скажите. Он распорядился — мы выполнили. Человек властью облечен — вот его подпись и печать, — сказал управляющий банком.
— Это безобразие и самоуправство. Я буду жаловаться и на вас и на Дашниани.
— Дело ваше, жалуйтесь, — сказал управляющий. — Только эти четыреста рублей уже не вернете. А чтобы такое не повторилось, заведите на свою артель отдельный счет.
Сердце старого чиновника мало трогали заботы и волнения первого в Имерети колхоза «Заря Колхиды», хотя он и понимал, что артельщиков и в самом деле крепко обидели. Да что поделаешь — у долгов обратного хода нет.
«Ох и подлец же этот Дашниани. А еще удивляются некоторые, за что, мол, человек убивает человека. Да я бы его сейчас на куски растерзал», — зло бормотал про себя Тарасий, осторожно спускаясь по скользким мраморным ступеням банковской лестницы. А сколько человек в нашей артели? Какая разница — хоть сто, хоть двести — выверни у них все карманы, разбей все их глиняные копилки, не то что четыреста рублей, а четыреста ломаных грошей не соберешь. Кому-кому, а Тарасию это хорошо известно. Пока что в артель идут только голые и босые люди, начисто ограбленные бедняцкой судьбиной. Как сказать тем людям, что трактор нечем выкупить? Поэтому Тарасий только с Бачуа поделился своими обидами и печалями.
Он уже давно совесть потерял, наш Дашниани, — сказал Бачуа, — а еще носит партийный билет в кармане.
— Да, к сожалению, только в кармане, а не в сердце, — вздохнул Тарасий. — Ничего, Дашниани у меня еще попляшет. Но нам что делать, Бачуа? Голова разламывается, а ничего придумать не могу.
