Старик совсем расчувствовался и расстроился. Бачуа с горечью и тоской смотрел на отца, на его белую голову, на его большие угловатые руки. Много ли ему сейчас нужно? Место в тени чинары и коврик с подушкой… Нет! Он требует гораздо большего, требует почти невозможного! Он хочет, чтобы Бачуа отказался от новой жизни. Нужно решать. Сейчас или никогда! Завтра Бачуа не устоит. Завтра его разжалобят слезы, уговоры и сетования отца.
— Уйду!.. Задыхаюсь я с вами!.. Уйду! — хрипло, не узнавая своего голоса, сказал Бачуа.
Старик оторопел. Сын посмел перечить отцу? Не внял его слезам и унижению?
Собачонка оскалила зубы, бросилась с балкона во двор.
— Куси! Куси! Хватай его! — крикнул Нестор Вардосанидзе и стал, шатаясь, спускаться с лестницы.
Минуту назад ему было неприятно, что собака лает на его единственного сына, как на чужого человека. Теперь он сам науськивал ее:
— Куси его! Куси! Нет у меня больше сына! Прочь, неблагодарный мальчишка! Уходи! Пока я жив, ты и соломинки не унесешь отсюда! Прочь!..
Бачуа молча пошел к воротам. Но последние слова отца заставили его обернуться:
— Не отдашь добровольно — возьму через суд!
— Вот до чего я дожил! — воскликнул старик, хватаясь обеими руками за голову: — Мой собственный щенок грозит мне судом!
И, ослепнув от гнева, пошел на сына с поднятыми кулаками.
Отец показался Бачуа беспомощным и жалким в своем исступлении. И когда Нестор ударил сына по лицу, тот только горько улыбнулся. Улыбка эта совсем вывела старика из себя. Он замахнулся еще раз. Бачуа уклонился от удара. Рука старика скользнула по краю стоявшей рядом арбы, он пошатнулся, ударился лбом о ярмо и, прежде чем Бачуа успел подхватить его, упал с рассеченной бровью. Женщины, увидев кровь, хором заголосили. А минуту спустя во двор к Вардосанидзе сбежалось чуть ли не все село…
Барнаба стоял около духана, окруженный взбудораженными этой историей крестьянами, и подливал масла в огонь:
— Вот каковы они, наши артельщики: подговорили Бачуа, чтобы он поднял руку на родного отца!
Всем было известно, почему Бачуа не приняли в колхоз, — и сплетне Барнабы охотно поверили.
— Люди добрые! Видите, что у нас делается? Землю отнимают, детей наших на нас науськивают, семьи разрушают… До каких пор мы должны это терпеть? Пусть распускают свою артель, чтоб им всем провалиться! — крикнул Леван Варданидзе и зло выругался.
— Распустить артель! Разогнать! Распустить! — зашумели крестьяне из Гранатовой рощи, и все село всполошилось, словно поднятое на ноги выстрелом среди ночи.
