Заговорил наш «максим». К нему подключаются два ручных пулемета. Скорбовский неудержимо продвигается к селу. Слышу, как он передает команду:
— Беречь патроны! Штыком, гранатой гадов!..
Неожиданно впереди вспыхивают березанские хаты — одна, вторая, третья. Это фашисты пытаются прикрыться от нас стеной пожара. Но Скорбовский уже зацепился за первые дома. Сейчас мы ворвемся в село и соединимся с комбатом…
Нет, это, оказывается, не так просто: пожар охватил уже полсела, и огонь преграждает нам путь. Стрельба медленно стихает — слышатся только отрывистые одиночные выстрелы. Мы окапываемся…
Вражеский залп. Это фашисты бьют со стороны дороги на Барышевку: к ним, видно, снова подошло подкрепление.
Рядом рвется мина. Еще… Еще… Полчаса под таким огнем, и от нас ничего не останется…
Но что это?
Справа вдруг ярко вспыхнули ветряки. Растянувшись цепочкой, бежит к нам группа Ревы. Бежит по ровному — без единого кустика — лугу. Кругом взрываются мины.
— Скорей, Рева! Скорей! — кажется, я кричу это во весь голос.
А там, где бьется комбат, бой отдаляется — очевидно, и комбату приходится туго…
Подбегает Рева. Глаза яркие, сияющие.
— Сняли! К чертовой матери сняли!
— Рева, бери взвод, — приказываю я. — Ползи балкой в обход. Врывайся в село с запада. Перерезай дорогу на Барышевку. Чтобы ни один фашист не прошел оттуда в Березань… И больше шума. Больше шума, Рева. Быстро!
Перехожу ближе к Скорбовскому. Мой КП на бугорке, у самого края глинистого оврага. Тут же небольшая корявая ива зацепилась за откос, и ее переплетенные корни висят над обрывом.
Уже вечер, но еще светло, как днем, — от пожара. Вокруг по-прежнему рвутся мины.
Фашисты сосредоточиваются на колхозном дворе. Огонь их минометов перенесен дальше: мины пролетают над головой. Сейчас противник пойдет в атаку на Скорбовского.
Начинается перебежка. Одна вражеская цепь… вторая… третья…
Скорбовский молчит.
Фашисты все ближе. Они уже поднимаются во весь рост. Они наглеют…
Скорбовский молчит.
— Огонь, Скорбовский!
Он не слышит, не понимает, не хочет понимать?.. Что с ним? Растерялся?.. Сейчас сомнут его… Он с ума сошел!..
И Рева пропал…
Фашисты рядом со Скорбовский. Первую цепь отделяют от него метров двадцать — не больше.
Конец…
Вдруг бьет наш залп, за ним несется громовое «ура» — и воздух словно раскалывается над головой.
Передние фашистские цепи падают как подкошенные. Задние в нерешительности мнутся на месте.
Снова залп. Снова «ура». Фашисты бегут. Их хлещут в спины короткими пулеметными очередями. Высокий, толстый фашистский офицер пытается сдержать бегущих, но солдат и офицера укладывает на землю наш пулемет…
