Молча, ничего не переспросив, словно уже не раз выполняется этот приказ, «струковский полк» уходит из избы. Только Настя-«колобок» стоит посреди комнаты, комкая в руке тетрадь, и растерянно оглядывает потолок и стены.
— Ты что, словно клушка, с насеста слететь боишься? — сурово обращается к ней отец.
— Да вот эти сводки не знаю куда девать, — и она показывает на тетрадь.
— Давай сюда и марш-маршем!
Когда за Настей с грохотом захлопывается дверь, хозяин протягивает мне листки бумаги, исписанные мелким почерком.
— Это я ей задание дал, командир… Тут одна женщина приходила из Суземки за продуктами и оставила мне сводку. Сказала — Суземский райком прислал и просил передать: не одному Струкову положено знать, что на фронте делается, — другие тоже по правде голодают. Вот я и приказал Насте переписать для добрых людей.
— Значит, Суземский райком действует?
— А ты что же думал, командир: фашисты пожаловали — и все нарушилось? — сурово выговаривает мне Струков. — Нет, милый человек, наша партия, как дуб, корнями в нашу землю вросла. Буря может ветку сломать, а дуб веки вечные простоит.
— Вы член партии, хозяин? — спрашивает Ларионов.
— Нет, беспартийный я. Но заруби себе на носу: нашу партию люблю, верю ей и за нее готов в огонь и в воду. Понял?..
Проглядываю сводку. Она датирована, не помню, то ли двадцать пятым, то ли двадцать четвертым октября.
— Староваты новости, Егор Емельянович.
— Лучше старая правда, командир, чем молодая кривда. Суди сам. Они на всех перекрестках трубят — дескать, Москва взята, наша армия разбита. А люди прочтут и поймут: брехня у них одна… Нет, ты не говори: правда — старая или молодая — всегда правда и большой резон имеет.
Струков подходит к окну и чутко прислушивается. Тихо в селе. Только слышно, как рубит сечку хозяйка, вполголоса разговаривая со своей Зорькой.
Хозяин снова подсаживается ко мне и неожиданно начинает говорить о том самом фашистском взводе, из-за которого мы пришли сюда.
— Как едут! — возмущается старик. — Сидят на подводе и ногами болтают. Ну, прямо бабы на базар собрались. Никакого охранения!.. Вот вам и дело, сынки: разгромите этот взвод… Да что там говорить — завтра утром веду вас, и все.
Сказать Струкову, что мы именно за этим и явились к нему? Или смолчать?.. Нет, уж лучше пусть считает, что это его план.
— Не то говорите, папаша, — замечает Ларионов. — Как же можно без разведки выходить? Не по-военному это…
— Не учи воевать — молод еще! — вспыхивает старик. — Скажи прямо: трусишь? Ну, так давай свои гранаты — сам пойду! Мне недосуг ждать — годы не те, чтобы на завтра откладывать. А фашистов я и сам уложу.
