Генри был не единственным талантом в семье. Он бегал взад-вперед, таща за собой змея, его волосы лезли в глаза, щеки раскраснелись на февральском морозе.
– Если бы ты могла попасть куда-угодно, держась за веревочку этого змея, то куда бы ты полетела? – спросил я Милли, глядя на небо и вспоминая все места, которые я посетил. – Или путешествия тебя пугают?
– Вовсе нет. Просто это нереалистично. Я бы с радостью посетила кучу мест, даже несмотря на то, что не смогу их увидеть. Я все равно могла бы прикоснуться к стенам и впитать их атмосферу. Знаешь, здания копят в себе историю. Скалы тоже. Все, что существует уже давно.
Амелия замолчала, словно ожидала насмешек или возражений. Но мой лучший друг видит мертвых людей. Несомненно, мы еще многого не понимаем, но я могу с этим смириться. Это проще, чем пытаться во всем разобраться.
– Это правда! – добавила Милли, хотя я и не спорил. – Когда мне было тринадцать, мама отвезла нас с Генри в Аламо в Сан-Антонио. Как я поняла, там повсюду висят таблички «Не прикасаться», и здание ограждено веревками, так что посетителям можно только смотреть. Что, как по мне, крайне несправедливо. Я «смотрю» руками! Мама получила для меня специальное разрешение. Она всегда находила способ помочь мне получить новые впечатления, даже если для этого приходилось находить людей, которые позволят нам нарушить правила. Я стояла прямо напротив Аламо, прижав ладони к стенам, и просто слушала.
– И что ты услышала? – спросил я.
– Ничего. Но я что-то почувствовала. Это трудно объяснить. Это было словно… вибрация. Как дрожь в ногах, когда ждешь, пока проедет поезд…. Понимаешь, о чем я?
– Полностью понимаю.
– В каждом путешествии мама выбирала отели со своей историей. В Сан-Антонио есть отель «Фейрмаунт», который построили в 1906 году. Когда мы вошли туда, я почувствовала себя на «Титанике». Я ощупала весь отель. Помнишь, как ты сказал, что когда-то мир был прекраснее?
– Ага. – Тогда я чувствовал себя дураком, но сейчас мысленно хвалил себя за эту фразу.
– Точнее и не скажешь. В «Фейрмаунте» сохранилась первоначальная мебель, и весь отель кажется таким… зрелым, – она посмеялась над собственным выбором слов. – Да, именно зрелым. Словно он рвется по швам от скопившихся историй и энергии. Под его поверхностью скрыто столько всего, но никто этого не видит. Не только я – никто. И поэтому я была счастливицей. Потому что мне хотя бы удалось это почувствовать.
– Я знаю этот отель. Его переместили в 1985-м. Серьезно, взяли отель и переместили чуть дальше по улице. Моя бабушка одна из тех пожилых богатых леди, которые всерьез занимаются сохранением исторических объектов. Вообще-то этим занимаются многие богатые семьи. Она состояла в комитете по его сохранению. Это было до моего рождения, но в «Фейрмаунте» как-то устраивали большую вечеринку в честь его сотой годовщины, и нас всех пригласили. Классное место.
