Меня охватило легкое отвращение, и я обрадовался, что Милли не видит моего лица.
– Так у него в комнате хранятся пакеты с его волосами?
– Полагаю, что да, хотя он не говорит, где именно. Я плачу соседке, чтобы она убиралась у нас раз в неделю, и она тоже их не нашла.
– Ну, Генри согласился на мой план. Но мы не будем везти домой пакеты с волосами.
Милли нахмурилась с таким видом, будто хотела поспорить, но вместо этого подошла ко мне, нащупала трость, которая была прислонена к стене, и сменила тему:
– Ты на машине? Я хочу прогуляться. Церковь прямо за углом.
Я с тоской взглянул на свой блестящий алый пикап и тут же забыл о нем, как только Амелия взяла меня за руку.
Не считая нескольких снегопадов, припорошивших горы и долины, в Солт-Лейке выдалась самая мягкая зима за многие годы, и хоть температура иногда падала, по сравнению с обычной февральской погодой было почти тепло.
Мы пошли на восток к горам, окружавшим долину. Когда мы с семьей переехали из Далласа в моем десятом классе, первым делом я отметил ютские горы. В Далласе их не было. В Солт-Лейке же были потрясающие заснеженные пики. На выходных я довольно часто катался на лыжах, хоть и воздерживался от этого в периоды тренировок ради безопасности. К сожалению, тренировался я постоянно.
Амелия подняла лицо, купаясь в лучах солнца.
– Ты совсем ничего не видишь? – спросил я, гадая, не обидит ли ее вопрос.
– Я вижу свет. Могу отличить его от темноты. На этом все. Я могу различить, где окна в доме, открыта ли дверь и тому подобное. В естественном свете мне проще, чем в искусственном. К тому же свет ничего не освещает, так что он хорош лишь для того, чтобы ориентировать в комнате с окном.
– Значит, если я буду танцевать перед прожектором, ты не увидишь моего очертания?
– Нет. А что? Ты планировал устроить небольшое выступление на пилоне в баре? – дерзко поинтересовалась Амелия.
– Да! Черт, как ты узнала? – воскликнул я, и Амелия заливисто рассмеялась, запрокинув голову.
Я любовался линиями ее шеи и изгибом улыбающихся губ, но, опомнившись, отвернулся. Уж слишком часто я засматривался на Амелию.
– Ты хорошо выглядишь, Милли, – неловко похвалил я и сразу же почувствовал себя идиотом из-за такого преуменьшения.
– Спасибо. Я бы ответила тебе тем же, но сам понимаешь… Зато ты хорошо пахнешь.
– Да? И чем же?
– Жвачкой со вкусом морозной свежести.
– Моя любимая.
– Еще от тебя пахнет лосьоном для бритья с сосновым ароматом и каким-то гелем для душа…
