больше никогда не увижу, и потому, что у него были ответы, которых больше никто не знал. Даже если порой из-за этих ответов смерть казалась более соблазнительной. По крайней мере, смерть – это не конец. В этом я не сомневался.
Возможно, для Милли рай – это место, где звучит ангельский хор под аккомпанемент органа, потому что там она чувствует себя живой. Для нее важен звук, а не картинка и краски, как в случае Моисея. Но для меня рай представляет собой нечто иное. Это звук гонга в начале раунда, это вкус адреналина, это жжение пота в глазах и пламя в животе. Это кричащая толпа и соперник, жаждущий моей крови. Для меня рай – это ринг.
– Ты же помнишь, что во вторник у меня бой с Сантосом?
Наверное, говорить об этом, пока мы сидим в скинии, было не лучшим решением. Мои волосы на руках стояли дыбом целых полчаса, пока мы слушали одну песню за другой. Хор пел гимн «Прекраснейший Спаситель», а я смотрел на Милли и думал, что она стала моим прекрасным спасением. Если рай – это ринг, то Милли – это ангел, стоящий посредине. Девушка, обладающая силой опустить и поднять меня на ноги. Девушка, за которую я хотел бороться, девушка, которую я хотел сделать своей.
– Да?
Милли повернула голову в мою сторону, чтобы не мешать репетиции разговорами. Я ответил не сразу, дожидаясь, когда замечательное выступление хора подойдет к концу. Хормейстер махнул рукой, и наступила тишина. Я взял Милли за руку, и мы пошли к выходу. По пути я одними губами сказал «спасибо» своему другу из Хора Мормонской Скинии, который позволил нам прийти. Он подмигнул мне и показал большой палец. Мы с Милли вышли под руку под яркие лучи солнца. Она ослабила на мне хватку и подняла лицо, наслаждаясь теплотой и открывая мне идеальный вид на прекрасные линии ее шеи.
– Я не хочу, чтобы ты присутствовала в зале во вторник, Милли, – внезапно выпалил я.
– Нет? – ее голова поникла, радость от солнечной погоды испарилась.
– Нет, малышка, – ласково сказал я.
– Почему? – жалобно спросила она.
– Я не смогу сосредоточиться на поставленной цели, потому что буду беспокоиться о тебе.
Милли шумно выдохнула, сдувая с лица темные локоны.
– Как только я одержу победу, то приеду к тебе, – пообещал я.
– Ты так уверен, что победишь?
– Да. Я выиграю, подниму руки над головой и прокричу: «Милли, мы сделали это!»
– О, да ты настоящий Рокки Бальбоа, – усмехнулась она.
– Верно. А затем я протолкнусь через толпу, вылечу за дверь, пробегу пять кварталов и постучу в твою дверь, а ты поздравишь меня так, как сочтешь нужным. Только оставь Генри с Робин.
