– Докажи, докажи, – шепот поднимался до черного неба, шептали сосны, трава, звезды. – Докажи, что ты готова, Ноктурна, преступи черту.
– Не делай того, о чем пожалеешь, – голос Габриэля раздался так близко, что она покрутила в растерянности головой.
Ангел стоял на крыше знакомого ей дома. Ее дома. Белое одеяние излучало свет. Белые крылья за спиной тоже, казалось, светились. Она была рада его видеть. В ней еще оставалась тяга к нему, чистая и непорочная, желание быть в его свете, прижаться к его ногам, вымаливать прощение за зло, которое, она знала, было неизбежно. Но одновременно с этим, Ноктурна ненавидела это безмятежное лицо святого, не опечаленного страстями, не испорченного мучительными колебаниями. Для него в мире все было удивительно просто. Габриэль не желал понимать, что то, что не свято, не есть плохо, что есть еще естественные потребности души и тела, нуждающиеся в удовлетворении. Ему это было неведомо. Он и не подозревал, что обманывает самого себя. Невежество святого. Она набралась смелости и дерзко расхохоталась, глядя ему в лицо. Но ей было так больно и одиноко, что она осеклась, испугавшись, что не выдержит и заплачет.
Он продолжал все также безучастно смотреть на нее. Она с трудом заставила себя отвернуться. Как она хотела, чтобы он защитил ее, забрал оттуда! Но она не могла ему этого сказать, нет, она была слишком горда. Усилием воли сдерживала вопль отчаяния, готовый вырваться из груди: «Габриэль!!! Забери меня отсюда!!! Спаси меня, Габриэль!!!».
Габриэль! Его имя она готова была повторять снова и снова, ища в нем разгадку этого существа. Словно, раскрой она смысл его имени, и обретет власть над ним.
Вопль вырвался из ее груди, протяжный и возмущенный. Нет, она докажет всем, что она сама себе хозяйка, вольна распоряжаться! Всем!
И она решительно влетела в окно своей спальни. Крылья тут же спрятались под кожу. В безумном желании разрушить все вокруг, она смела рукой флаконы духов и косметику с комода. И после этого первого акта вандализма уже не могла остановиться: распахнула шкаф, рвала одежду с вешалок, вываливала ее на пол с полок, сорвала картину со стены и разломала раму. Она рычала от возбуждения. Движение, замеченное боковым зрением, привлекло ее внимание: там пробиралась через сброшенную одежду серая кошка.
Она хватила ее и, ослепленная внезапной волной ярости и злости, начала душить. Кошка смотрела на нее испуганными, не верящими глазами, ее язычок чуть высунулся из пасти. Когда же животное осознало, что хозяйка вовсе не играется и не шутит, оно начало сопротивляться, отчаянно борясь за жизнь. Когтями полосуя руки хозяйки, она пыталась заставить отпустить ее. Тогда Ноктурна начала ломать ей лапы, переламывая их о коленку, как ломают тонкие палки. Кошка от боли описалась, острый запах мочи ударил в нос. Тогда она бросила животное на пол и начала топтать ногами, так, что переломала кошке все ребра и позвоночник. Хруст костей и вопли кошки не останавливали ее. Она ломала ей все, сворачивала шею, переламывала в нескольких местах мокрый от мочи хвост, и остановилась только когда увидела, что кошка больше не движется и из ее приоткрытой пасти вытекает тонкая струйка крови. Лишенная жизни, кошка теперь напоминала серую тряпку, и Ноктурна устало опустилась на колени рядом с ней.
