Мальчик лет девяти-десяти с трудом приподнимал огромный железный молот, который падал на камень от собственной тяжести. Это повторялось без конца.
Младший мальчик и собака собирали осколки камней по другую сторону дороги. Собака — зубами, мальчик — изрезанными руками.
Четвероногий каменщик залаял, увидев незнакомого человека. Старший мальчик оцепенел.
— Дай-ка мне свою кувалду, — путник забыл даже пожелать удачи мальчикам.
Он подвесил шапку и башлык к седлу, расстегнул черкеску, размахнулся.
«Купп! Купп! Купп!»
Свист разлетающихся осколков смешался с ревом Терека. Мальчики заулыбались, собака завиляла хвостом и заскулила от удовольствия.
«Так бы рассыпаться и тем, кто заставляет сирот заниматься непосильным трудом!» — думал он, ломая и разрушая каменные глыбы.
Время от времени Коста поглядывал на улыбающиеся лица мальчиков, и их детские наивные улыбки согревали ему душу.
— Хватит, отдохните! Мы бы и за неделю не наломали столько! — сказал старший каменщик.
— Слушай-ка… командующий над каменщиками! — обратился он к старшему мальчику, не прекращая работы. — Как тебя зовут?..
— Габу.
Сбросив намокшую черкеску и высоко подняв кувалду, кивнул в сторону младшего:
— А его?
— Я Джета, — представился сам младший каменщик, — а он Мила, — указал он на собаку.
— Хорошо, Джета!.. А на кого же вы ра-бо-та-ете?
— На хозяина дороги и этого ущелья, — сказал старший каменщик.
— Чтоб превратились в золу и эти горы… и эта дорога!
Мальчик заморгал длинными ресницами и вытер обтрепанным рукавом пересохшие губы. Видимо, его задело то, что этот незнакомый человек проклинал горы, почитаемые каждым осетином.
— А зачем проклинать собственный хадзар? — вырвалось у него.
Кувалда застыла в воздухе.
— Кто проклинает собственный хадзар?
— Вы, ма бон![30] — с упреком сказал мальчик. — У нас в ауле говорят, что горы — это наши хадзары и очаги.
— А если они перестали быть хадзарами и приняли недостойного пришельца? — Коста размахнулся и рассек огромный камень.
Габу растерялся. Он не знал, что сказать этому доброму путнику, который помог им расколоть столько камней.
— Нас гыцци проклинает часто, но проклятья идут нам впрок, потому что она любит нас больше всех.
— Ты хочешь сказать, что на горы нужно иметь те же права, что гыцци на… тебя и Джета?
— У нас в ауле говорят, что есть такой человек.
— Кто же это?
— Готта.
Кувалда выпала из его рук.
— Кто, кто?
— Коста… Даже его проклятья нашим хадзарам идут впрок.
— Это тоже в ауле говорят?
