Хута не поверил своим ушам.
Пара быков — не шутка! Он всю жизнь мечтал об этом: пара быков, только одна пара и арба с ярмом! Пара быков потащит железный плуг… А если Цуг половину урожая отберет за своего быка? С чего это он так расщедрился?
«Промокший до нитки не боится сырости», — подумал Хута, когда волок свою козу в колхоз, но перед ним встал Цуг. «Неужели без Цуга нельзя построить колхоз? Тогда для чего суетились Арчил, Габо, Иос? А Чипи? Пропади они пропадом! Но если Цуг говорил правду, то Арчил предал и Чипи, и Габо, и Иоса… Арчил прямой, как фаринк, говорят в ауле. Вот тебе и прямой, и отважный! Втайне от всех принял кулака в колхоз. А бык — это целое богатство! И за какие блага Цуг дарит быка ему? С кем посоветоваться? Не скажет же он самому Арчилу, что тьма его черного сердца выпирает из его глаз!»
Цуг не промахнулся в расчете. Потрясенный Хута отправился поделиться новостью прямо к Хыбы.
Хыбы и Лекса вернулись озлобленными, спрятались в своих домах, старались не показываться на люди, точно им дела не было ни до Процентов, ни до колхоза.
— Почему аулом распоряжается сын каменотеса? Для чего же я кончал телавские курсы, ношу в кармане мандат? — возмущался Лекса, усаживая к столу Хуту.
«Настало новое время, возвещает Арчил. Что же здесь нового? Для чего вся суета, если не обошлись без сына кулака?» — кусал в задумчивости кончик уса Хута.
— Если бы Габо и сын каменотеса были против кулаков, они не приняли бы Цуга в колхоз. Люди ушли на охоту, а собаки залезли в кладовую! — сообщил он хозяину дома новость.
— Кто тебе сказал, что Цуга приняли в колхоз? — подскочил на месте Лекса.
— Сам Цуг…
Хыбы и Лекса удивились: с каких это пор Цуг стал делиться секретами с Хутой?
— Он предупредил, чтобы я никому не проболтался. Не напрасно же он подмазал Арчила своими бычками!
— Какими бычками? — в один голос спросили Хыбы и Лекса.
— Пять быков он отдал колхозу, шестого обещал подарить мне.
Хыбы опрометью выбежал из комнаты…
Председатель был один в колхозной конторе, построенной по совету Чипи. Арчил сидел на табурете и курил, сгорбившись. На шорох шагов поднял голову и красными, воспаленными глазами оглядел вошедшего. На его заросшем черной щетиной лице блуждала детская улыбка.
— За два дня вспахали больше половины Процентов! — похвалился он, будто Хыбы пришел узнать про это.
Хыбы молчал, Арчил блаженно улыбался. Наверное, ему виделся в эти минуты светящийся пар над вспаханным полем.
