Позже, подтрунивая над ними, командир лодки Мостов повторял:
— Ну, мушкетеры! Ну, смехачи!.. В следующий раз когда будете идти в душ, берите и меня: я вам шеи напылю!..
…Он пригибался все ниже и ниже, всем телом приникая к холке белого, стремительно несущегося коня, цепко держась за густую жесткую гриву.
Мостов, не убирая своей руки, в которую вцепился Алексей Горчилов, легонько пошевеливал ею, толкая спящего в грудь.
— Инженер… Инженер!..
Словно и не было никакого наваждения, Горчилов вскочил с кушетки. Боли он не чувствовал, не раздумывал, не сомневался в том, что ему сейчас предстоит делать. Только посожалел, что так много (ему показалось — страсть как много!) упущено времени. Сожалел он и о том, что еще двое — мичман Макоцвет и старший матрос Макар Целовальников, долговязый, нескладный юноша с маленькой детской головой, — должны идти в зону облучения, в обманчиво холодный, невидимый огонь.
У самого входа в реакторную выгородку Алексей Горчилов оглянулся, недоумевая, спросил:
— Мичман, где же Целовальников?
— Шел за мной. А куда запропастился…
— Может, он внизу, у трюмных электриков, — подсказал матрос Шухрат, юркий круглолицый узбек, недавно пришедший на лодку из школы подводного плавания. — Я погляжу пока! — Он нырнул в горловину люка, загремел сапогами по отвесному трапу. Через какое-то время высунул голову из люка, растерянно произнес: — Искал мало-мало, не нашел!
Горчилов оглядел всех, опрометью кинулся из отсека, направился в жилую каюту.
— Где же ему еще быть! — решил вслух.
В каюте четыре койки: две внизу, две над ними, как в купе железнодорожного вагона. Целовальников сидел на нижней койке, ткнувшись затылком в угол. Глаза его были закрыты. Продолговатое лицо — бледное до синевы. Со стороны он мог показаться даже мертвым. Горчилов опустился рядом, долго сидел молча, не решаясь нарушить напряженную тишину. Он понимал Макара Целовальникова. И только теперь, глядя в его изменившееся до неузнаваемости лицо, запоздало сам почувствовал страх, которого не успел почувствовать и понять раньше, когда в первый раз входил в реакторную выгородку. «Макарушка, зачем же ты так, — подумалось Алексею. — Не время же, не время…» Он положил ладонь Макару на колено — Макар вздрогнул от прикосновения, мышцы его еще сильнее напряглись, открыл глаза, нисколько не удивляясь появлению здесь своего командира.
— Боишься? — еле слышно спросил Горчилов.
— Страшно… — доверчиво выдохнул Макар.
