Когда конь подскакал, остановился, упираясь в песок всеми четырьмя копытами, на коне оказался вовсе не академик, а отец Алеши. Он долго слезал с коня, совсем как в замедленном кино, тщательно и долго отряхивал защитное галифе и гимнастерку. Достав из-под ремня зеленую пилотку, поправив на ней звездочку, надел пилотку, приложив ладонь ребром ко лбу, проверил, чтобы звездочка и нос его находились на одной линии. Затем долго так, томительно долго искал сапожную щетку, чтобы начистить сапоги.
Алеша не мог понять, почему вместо академика прискакал отец. Он был уверен, что этот человек — его отец. Если сравнить прибывшего с той фотокарточкой, которая лежит в верхнем ящике маминого гардероба, то выходит — именно он. Только непонятно, почему отец?.. Ну а если уж он прискакал на зов, не академик, то почему так медлит? Примчался спасать сына, только сына?.. Но видит же, — каждому понятно и ему должно быть в том числе, — что если не спасет лодку, то не спасет и сына! Отцу надо спуститься туда, в реактор. Лечь на трубопровод, закрыть своим телом прорыв, прекратить утечку, которая грозит погубить всех. Надо спасти собой корабль от взрыва. Почему он медлит?
Разыскав наконец щетку, отец принялся надраивать сапоги. Драил долго — до зеркального блеска. Затем подошел к Алеше, поцеловал его холодно, по-неживому в лоб, поднял высоко на руках, посадил коню на самую холку, не в седло посадил, а впереди. Сам, вдев носок сапога в стремя, не торопясь поднялся, уселся в седло основательно, тронул поводья. Конь переступил с ноги на ногу, плавно понес их над каким-то простором: то ли над морем, то ли над степью, подсиненной туманом.
Хотелось крикнуть: куда ты меня везешь? Но как назвать его, как обратиться к нему, Алеша не знал. Ведь он ни разу в жизни не виделся с этим человеком, не разговаривал с ним, не обращался к нему. Может быть, назвать «папой»? Или «тятей»? — так называл дядя Володя своего родителя, Алешиного дедушку Олександра. Или просто «отцом»?.. А то, может быть, по случаю такого долгого отсутствия именовать по имени-отчеству: Александром Олександровичем? Не обидится ли? Вдруг осерчает — скинет с коня?
Алеша ухватился за гриву, припал к ней грудью, почувствовал, как ходят упругие мышцы под теплой кожей лошади…
Казалось, во всех отсеках запахло лазаретом.
Доктору Ковачеву, старшему лейтенанту медицинской службы, припомнился недавний смешной и одновременно печальный случай, виновником которого был он сам и пострадавшим был тоже сам. Конечно, не ко времени припомнился, не до веселья сейчас, не до забавы, и событие, понятно, несравнимое с нынешним, да что поделаешь — припомнилось. В жизни все переплетается, становится рядом и светлое и смутное.
