Очень хорошо. Сделаем добро Хаткинсу.
Я принял решение и сказал чересчур обрадованным тоном:
— Отобедать, говорите? Пара бифштексов под пару кружечек пива? Согласен, мистер Хаткинс, в такую жару совсем не хочется забивать себя в душной квартире.
Он сразу же заулыбался серией жалких, виноватых, благодарных и смущенных улыбок и схватил меня за руку:
— Спасибо, Дэниел! В семь вечера я буду ждать вас в "Королевстве кривых зеркал"!
И исчез. А я остался пребывать в состоянии легкого шока.
Ресторан "Королевство кривых зеркал" был самым фешенебельным рестораном мегаполиса. И в нем даже такой невинный ужин, как два бифштекса под две кружечки пива, должен был стоить Хаткинсу всей его месячной зарплаты.
На встречу с Хаткинсом я шел немного заинтригованный. Что мог поведать или о чем мог попросить меня этот человек? Перебирая в памяти то, что мне было о нем известно, я вдруг понял, что мне неизвестно почти ничего. В принципе, это было легко объяснить: Хаткинсом никто, в том числе и я, никогда не интересовался. А он о себе никогда ничего не рассказывал.
Вряд ли он был глуп. Глупостей от него я не слышал. Но вряд ли — умен. Ничего умного он не выдавал ни устно, ни письменно. Его серенькие заметки прятались в нижних строках последних полос "Галактик экспресс" и были столь же невзрачны, как и их автор. В оправдание его литературной безликости можно было сказать только то, что редакторские задания, выполняемые Хаткинсом, были невероятно скучны. Создать на основе добываемого им материала что-нибудь оригинальное было невозможно. Он брал интервью у членов Общества престарелых инвалидов, писал об отлове бродячих собак и посещал собрания Совета директоров мэрии. На Хаткинса свалили обязательную для центральной прессы мегаполиса, но невероятно скучную работу, и он безропотно выполнял ее.
И поэтому находился на самой нижней ступени иерархии сотрудников "Галактик экспресс". И среди асов нашего журналистского корпуса был изгоем.
Но его, судя по всему, такое положение вполне устраивало…
И это все, что я мог сказать о Хаткинсе.
Ровно в семь часов вечера я вступил в полутьму центрального зала "Королевства кривых зеркал". Я никогда не был в этом месте, и поэтому то, что предстало моим глазам, заставило растерянно заморгать. Меня окружало бесконечное пространство с бесконечной мешаниной желтых фонарей-торшеров, стоящих на бесчисленных сервированных столах. Я почти сразу сообразил, что все это — отражения ресторанного зала в гигантских зеркалах, покрывающих стены и потолок помещения. Я оглянулся на дверь, в которую вошел: она тоже была зеркальной. Все это великолепие смотрелось бы действительно великолепно, если бы не одна деталь. Зеркала были кривыми. И воспроизводили облик зала и посетителей настолько безобразно, что отпадала всякая охота глядеть по сторонам.
