Нескин приехал в Москву, в которой не был четыре года. Нашел, хотя и не без труда, Осевкина, надеясь на его знание местных условий. К тому времени банда Осевкина была почти полностью истреблена конкурентами и милицией, сам Осевкин жил на полулегальном положении. Встретились за городом, так чтобы не на виду. Потолковали о том, о сем, вспомнили прошлое. Осевкин в планах Нескина не значился. Он рассчитывал привлечь к делу одного из «красных директоров», список которых у него имелся. Но через час беседы за коньяком Нескину показалось, что перед ним сидит совсем другой человек, внешне похожий на прошлого Осевкина, но рассуждающий вполне здраво, хотя и на воровском жаргоне. И в голову само по себе пришло: а чего искать? Те директора, на которых он рассчитывал, первое, что сделали, когда их отпустили на волю вольную, обокрали свои заводы и фабрики, своих рабочих и служащих, а потом досиживали в своих креслах, надеясь, что все образуется само собой. Может, среди них и найдется толковый человек, но копаться в этом дерьме в поисках жемчужины, которая может задрать нос и сверху вниз взирать на своего благодетеля, значит терять время, когда — вот же он, нужный ему человек, проверенный в деле. И знания кое-какие имеются — как ни как, а за плечами три курса юридического. Не попался бы в восемьдесят седьмом с наркотой и валютой, имел бы диплом и все остальное-прочее. Главное его преимущество, что он теперь никто, а с помощью Нескина может стать человеком. И он предложил Осевкину взять на себя управление дышащим на ладан деревообрабатывающим комбинатом, из всей обширной в прошлом номенклатуры изделий выпускающий лишь древесно-стружечные плиты. Комбинат этот был расположен в Угорске, одном из небольших городков менее чем в ста километрах от Москвы.
— И что я буду с этого иметь? — спросил Осевкин, щуря свои змеиные глаза, взгляд которых не каждый мог вынести.
— Для начала получишь десять процентов акций. Дальше — все, что заработаешь. Все, Сеня, на твоей инициативе. Плюс независимое положение.
— Десять процентов? Десять мало. Двадцать пять, — отрезал Осевкин, и таким тоном, будто знал дословно инструкцию, полученную Нескиным от братьев Блюменталь.
— Хорошо, пятнадцать — и ни процента больше, — решительно прекратил торг Нескин. Затем, несколько сбавив тон, пояснил: — Я и так рискую. Еще не известно, получится у тебя или нет. Рассуди сам.
— Ладно, — кивнул головой Осевкин. — Заметано.
