— Не могу я, княжна, — отвечал ей Бова, — при свидетелях тебе правды высказать, а пойдем в твои палаты, там тебе все поведаю, про себя скажу правду-истину.
Прекрасная княжна Дружневна взяла Бову за руку и, приведя его в свои палаты, сказала ему:
— Я не верю тебе, чтобы ты был сын портного и прачки. Прошу тебя, не оставляй меня в сомнении и признайся откровенно, какого ты роду-племени и как зовут тебя.
Бова отвечал княжне:
— Теперь, когда я собрался на дело ратное, на побоище смертное, может быть, и жив не буду, должен я рассказать тебе, прекрасная княжна, всю правду-истину и прошу тебя не объявлять этой тайны никому до поры до времени. Не портного и не прачкин я сын, а роду знатного, княжеского — зовут меня Бова королевич: отец у меня славный князь Гвидон, а мать — прекрасная княгиня Милитриса Кирбитьевна, дочь Кирбита Верзеуловича.
— Ах, — сказала обрадованная княжна, — мои догадки и предчувствия не обманули меня, — потом, краснея, она стыдливо прибавила: — Милый Бова королевич, за твое признание я заплачу тоже признанием. Выслушай меня, но не посмейся над моим девичьим сердцем: я люблю тебя, юный витязь, давно люблю тебя. Скажи мне, любишь ли ты меня и желаешь ли принять мою руку и сердце, возвратившись с поля битвы победителем.
— Прекрасная княжна Дружневна, — отвечал почтительно Бова королевич, — красота твоя неописанная, нельзя не любить тебя, а назвать тебя супругою своею было бы для меня величайшим счастием; но я раб твой, я не смею даже мечтать о таком благополучии, да и батюшка твой не согласится на наше супружество. Но что будет, то будет, а теперь я должен поспешить на помощь к моему благодетелю, который томится в оковах. Прощай, прекрасная княжна, может быть, нам суждено более не видеться.
Сказав это, Бова королевич почтительно поцеловал руку княжны, которая, будучи не в силах преодолеть себя, горько заплакала, бросилась на шею к нему, обняла и поцеловала его.
Княжна проводила Бову из палат своих, держа его за руки: лицо у ной было заплакано и выражало сильную горесть сердечную. Когда они показались на крыльце, то дворецкий Зензевея Андроновича довольно громко сказал:
— Неприлично княжне ходить рука об руку с холопом Коровятником, провожать его и плакать о нем.
Бова королевич, услышав эти дерзкие слова, ударил дворецкого тупым концом своего копья, и упал дворецкий замертво и лежал битых три часа ни жив ни мертв.
После сего Бова королевич приказал подвести к себе Черного Вихря, сел на него, и ретивый бурный конь полетел с седоком своим, как из лука стрела, и, перескочив городскую ограду, понесся по полю к шатрам неприятельским.
