— Садись, Сима. Выкладывай, с чем пришла?
— Ушел ведь Гришка-то от меня, пятую ночь дома нет, говорят, у Надьки-поварихи живет.
— Так, — кивнул Дмитрий Николаевич. — Подействовало…
Сима всхлипнула от безутешного горя и запричитала:
— Вы уж поговорите, Дмитрий Николаевич, с ним: чего он, не думает домой возвращаться?
— Как возвращаться? Да ты же у меня на прошлой неделе была, на этом самом стуле сидела, говорила, что житья с ним никакого нету. Говорила?
— Говорила.
Сима еще сильнее всхлипнула и разрыдалась.
— Воды, вот, выпей.
Ее зубы мелко стучали о край стакана.
— Так как же я без него-то буду? Одна-то? С ребенком-то?
— Ладно, успокойся, успокойся. Поговорю еще раз. Ничего не обещаю, но поговорю.
Сима ушла, а раздражение осталось, вдобавок вернулось еще и сомнение: не круто ли он начал заворачивать дело? Поймут ли? А где недоверие, там и сопротивление — подсознательное, глухое. Значит, работа пойдет вкривь да вкось. Рабочий оценивает точнее, изнутри, по нему, как по барометру, можно определять действительную полезность перемен.
— Вызывали? — осведомился главный инженер по привычке, нисколько не сомневаясь, что Шубин вызывал.
Он знал директора с первого дня появления его на фабрике.
Шубин, тоже привыкнув к ничего не значащему вопросу, не обратил на него внимания. Он взглянул в лицо главному и, уловив необычно тревожное выражение, понял: ждет со дня на день вести об объединении, волнуется. «Если удержусь, поставлю его директором филиала — молодой, перспективный», — подумал Шубин. Он приметил Женю Иванова, еще когда тот работал на шипорезном станке в деревообрабатывающем цехе, с завидным упорством занимался в вечернем институте, и стал постепенно выдвигать его.
Хладнокровно, не выдававшим никаких чувств голосом Шубин объявил главному инженеру о давно вынашиваемом плане.
Главный согласился, краснея при этом до корней волос.
— Сколько у нас времени, Дмитрий Николаевич? — не выдержал он официального тона.
— Не больше месяца, Женя, не больше…
2
Дома Шубин хотел показаться веселым и беззаботным, но жена, выслушав два не очень удачных каламбура, покачала головой.
— Выкладывай.
Шубин уступал понемногу, повествуя сначала о Симе Свистаковой, о ее муже, об их неприглядной семейной истории, о своем неумелом посредничестве, и, незаметно для себя, рассказал о готовящемся объединении. А когда рассказал, — спохватился, но было уже поздно. Да и на душе от все понимающего взгляда жены, от едва уловимой ее улыбки стало легче, и фабрика со всеми заботами начала удаляться, как кинофильм, просмотренный несколько часов назад. Обычные домашние желания пробудились в Шубине: захотелось плюхнуться в кресло и почитать что-нибудь интересное, и он сразу вспомнил, что не дочитал вчера очень любопытную и толковую брошюру о научной организации труда.
