Подъезжая к Кладнице, Иван Кралев взмахнул кнутом и гикнул, братья невесты тоже весело закричали, а девушка привстала, чтобы взглянуть на село, которое должно было стать для нее родным. Окруженное со всех сторон крутыми скалами, лежало оно, как в гнезде, на снежной пуховой постели. Сердечко ее забилось. Вдруг, словно из-под земли, перед самыми конскими мордами вырос высокий, статный человек в солдатской папахе, с ружьем за плечами, схватил коней по уздцы и остановил сани:
— Стой! Куда?
Он метнул на девушку свирепый волчий взгляд. Та смутилась, беспомощно оглянулась и села. Удивленно спросил Иван Кралев:
— Зачем ты остановил мои сани, Караметак? Прочь с дороги, дай проехать!
— Из Мержанова они?
— А хотя бы и так — тебе что за дело?
— С этими людьми ты в Кладницу не въедешь, — ответил человек с волчьими глазами.
— Кто тебе сказал, что не въеду? — тихо произнес скрипач. Голос его дрогнул. Он замахнулся кнутом, чтобы хлестнуть Караметака по голове, но рука замерла в воздухе: в этот самый миг на деревенской церкви ударил колокол. Пастухи скинули шапки, залились лаем деревенские собаки, и откуда ни возьмись выскочила на околицу тьма-тьмущая народу, человек сто — мужчины, женщины, дети. Они столпились вокруг саней, преградили дорогу.
Снег почернел от людей. Раздались возгласы:
— Не бывать тому, не пустим невесту из Мержанова! Вези обратно!
— В уме ли ты, Иван? Как взбрело тебе в голову привезти в село это вражье семя!
— Нешто мало в Кладнице пригожих девушек!
— Слушайте, православные! Если эта женщина войдет в наше село, огнем выжжет наши поля, градом побьет посевы, чума поразит детей наших — помяните мое слово! Можно ли нарушить, втоптать в грязь клятву народную, можно ли, я вас спрашиваю?
— Нет! — закричала в ответ толпа.
— Кто преступит народную клятву — того вон из села!
— Господь все видит, все знает, не простит он, коли нарушим мы свою клятву!
Молчал жених. Молчал Иван Кралев. Молчал скрипач, целых десять лет игравший для этих людей на свадьбах, хоро и посиделках, щедро, от всего сердца, отдавая им самое драгоценное, что может дать людям музыкант — свои песни. Смотрел он на них и не узнавал. Неужто это те самые люди, что украдкой смахивали слезу при звуках грустных старинных песен? Неужто это они, украсив себя цветами, весело и лихо отплясывали под его скрипку праздничное хоро? Нет, не они это!
Тихо падал мелкий снежок и засыпал разъяренных людей, белых коней, свадебные сани. В белоснежном свадебном уборе утопала впереди Кладница, а Мержанова и не видать, словно в снегу растаяло.
