Яна идет, утопая в высокой пшенице, а на шее у нее поблескивает иерусалимский перламутровый крестик. К нему идет. Порывисто дышит, высоко вздымается грудь. К нему идет — на свою погибель! Схватит ее змей и унесет в небо.
Чья-то тяжелая рука опускается на плечо Николе.
— Никола!
Никола, очнувшись, проводит по лбу ладонью.
— Чего замечтался? Гони буйволов, запрягай телегу, пора возвращаться — завтра с утра жать пойдем.
Повеял ночной ветер. Закачались ветви деревьев.
* * *
— Накажи господь Яну! Это она пшеницу подожгла!
— Хлеба горят! Бегите, гасите скорей!
Дед Иван, кехая, встал на пригорок, стянул с головы старую, обтрепанную шапку и закричал. Голос его — надорванный, зловещий — полетел над селом, ударился о поникшие крыши домов, затрещал ветвями сливовых деревьев, почерневших от плодов, и с размаху ворвался в испуганные души людей. Откуда-то со стороны Осенова луга, точно вырвавшиеся на волю кони с разметавшейся сбруей, в раскатах грома и блеске молний надвигались страшные тучи.
— Бегите, люди добрые!
— У Коминче горит деда Пею поле, с четырех краев занялось. Языки пламени ползут по земле и с жадностью пожирают все — чудовища ненасытные. А над лесом небо чистое. Господи, как ты можешь спокойно смотреть, когда хлеб горит! Неужто нет у тебя сердца? Ниспошли грозу, низвергни на нас все потоки небесные, спаси хлеба наши!
— Порази господь Яну за то, что прогневала Змея!
Все село, от мала до велика, кинулось вверх по крутому оврагу к Коминче. Похватали, что кому под руку попалось — мотыги, лопаты, кирки, топоры. Баба Пена, знахарка, на бегу размахивает прялкой и сыплет проклятиями. Брошенные без пригляда детишки подняли крик, протяжно завыли собаки, взлетели на плетни петухи.
— Огонь спускается вниз, — пропало село!
— Ой, батюшки светы, сердце кровью обливается. Пшеница моя, хлебушек мой… Вчера снова поколотил свою старуху — видать, за то и покарал господь.
— На все воля божья.
— Хоть бы дождь полил!
— Прошлой ночью привиделся мне Змей во сне. Будто вышел он в поле жать, а с ним пятнадцать молодых жниц. Вчера во сне, а нынче наяву жнет Змей проклятый!
— Чтоб у него руки отсохли!
— Молчи!
— Чтоб собаки в клочья его разодрали.
— Молчи, сумасшедший!
— Молчать? Чай, пятеро ртов в доме, чем кормить их буду?
— Камнями!
Обезумев от горя, всклокоченные, с отчаяньем в глазах бежали крестьяне туда, где полыхало огромное зарево. Все ближе и ближе подплывали грохочущие тучи. А пламя стремительно сбегало вниз по оврагу, огонь бушевал в хлебах, и зеленые полоски межей корчились, как раздавленные змеи.
