— Вот солдатам говорю, товарищ подполковник, что места эти исторические. Какие тут бои гремели! А впереди, когда через реку поедете, наши переправлялись… Сколько полегло! Машинист, услышите, сигнал даст. А я вот сюда из-под Ростова приехал. Тут меня ранило, кровь пролилась, значит, и жизнь с этой землей решил связать.
Со стороны вагона-кухни раздался голос:
— Самарин, воды, воды, давай!
Солдаты замахали руками на кричавшего ефрейтора: «Чего, мол, ты глотку дерешь, дай человека послушать». А Ефим Петрович, закрыв глаза, потянул носом воздух:
— Макаронами, кажется, пахнет. Ах, жизнь солдатская! И трудная и беспокойная. А не забудешь ее. Не забудешь. Частенько вот так приходится встречаться, остановлюсь, не пройду мимо. И всегда говорю: «Куда и зачем вы едете — не знаю и знать не хочу. Это дело ваше. Но, говорю, ваш черед пришел держать в руках оружие. Вот и не посрамите нас. Ни в учебе, ни в деле». Так я говорю, товарищ подполковник?
— Спасибо, Ефим Петрович, за хорошие слова. Мы не подведем. Каждый, смотрите, орел!
— Да уж солдаты-то наши молодцы. Люблю я их. А вот идти надо. За папиросу спасибо.
Молоточек Ефима Петровича застучал по колесам. Вскоре его фигура скрылась из виду.
…Вечером рядовой Зюзин принес ужин. Старший лейтенант Обручев заглянул в бачок, спросил:
— Зюзин, гречневая?
— Никак нет, товарищ старший лейтенант, макароны по-флотски.
— А я-то думал, гречневая, — обиженным голосом и с недовольной гримасой произнес Обручев. — Эти повара другого придумать не могут.
— Обручев, вы чем-то недовольны? — спросил из своего купе подполковник Назаров.
— Конечно, товарищ подполковник… Я считаю наш пищеблок отстает от уровня развития техники. Как можно: в армии произошла техническая революция, все изменилось, появились ракеты и мы, ракетчики. А уважаемый пищеблок кормит нас с флотского стола, — говорил нарочито обидчивым тоном Обручев, глядя масляными глазами на вкусные макароны. Он любил поесть, и об этом все знали.
— Замечание, я думаю, вполне справедливо, — поддержал его Александр Кириллович в том же шутливом тоне. — Рядовой Зюзин, передайте повару, когда получим отличную оценку, а в этом я нисколько не сомневаюсь, пусть он в честь великого торжества, — тут подполковник задумался и, словно вспомнив что-то, сказал, — пусть приготовит гигроскопическую кашу. Павел Петрович, вас это устраивает?
— А что это такое, товарищ подполковник?
— Что? Каша, как каша… вроде гречневой будет. Такие же зернышки, дробные, кругленькие. Из силикагеля, короче говоря, что на просушку лючков выдают.
