Уразов только развел руками, дескать, что сделаешь — служба.
— Смотря как к этому подходить, товарищ подполковник. За праздничным столом еще успеет насидеться, а такое не всегда бывает, — высказал свое мнение лейтенант Анисин.
— И то правда… Кажется, тронулись.
— А вы-то как? — встревожился Зюзин.
— Как? Да вместе с вами и поеду. Мне не привыкать. Тем более и служба начиналась с теплушки. Что же мы стоим, садитесь к печке.
Солдаты принялись устраиваться кто где. Поезд набрал скорость и покатил в ночь. Подполковник снял шапку, расстегнул черную куртку, пригладил рукой волосы, которые хотя и были редкие, но лишь кое-где пересыпаны сединой. Хуже у него было с глазами: после контузии их заливало слезами. И поэтому он жмурился и отворачивался от ветра.
— Вам, выходит, девятнадцать, Уразов? — спросил командир.
— Так точно.
— Я был тогда на годок помоложе. Помню — еду, а куда, зачем, ничего не знаю… На фронт и на фронт. Один у нас из верующих был, так он всю дорогу молитвы шептал. Спаси, господи, да, спаси, господи. Надоел… Мы его чуть из вагона не выбросили. Честное слово… Зло брало: куда ни глянь, все вымерло, трубы из-под земли торчат, а он — господи! Теперь, конечно, от всего, что видишь, душа радуется. Я сегодня весь день у окна простоял. Ах, в какое прекрасное время вы родились, Уразов! Вы даже себе не представляете!
— Нет, представляю, товарищ подполковник. Войну, правда, только по книжкам да по картинам представляю. А мой батя про нашу жизнь так говорит: «Надо бы лучше, да некуда».
Зюзин снял очки, протер стекла носовым платком и, выждав момент, спросил:
— Товарищ подполковник, вопрос можно?
— Да, я вас слушаю, рядовой Зюзин.
— Вы, наверное, уже забыли, но, может, помните, что вы чувствовали перед первым боем? Переживали или нет? А может, страшно было. В общем, я не знаю…
— Я вас понял. Не вру, переживал. Но страшно не было. Потом, уже под конец войны, было страшнее. Там и опыт был, и жить хотелось. Бесстрашных людей нет. Нужно только уметь владеть собою. И вот тот, кто собой владеет, тот и побеждает. Тем более мы-то знали, за что дрались. Да и в душе кипело. Теперь перед нами одна цель — привезти отличную оценку. И мы привезем ее. Так или нет, Уразов? — заключил Александр Кириллович и весело посмотрел на солдата.
— Так точно, товарищ подполковник, — басовито отозвался Уразов. — Столько готовились, как можно. Да и слабонервных у нас нету. Артишкин только по ночам что-то бормочет.
