Девушка быстро прошла между кроватями и скрылась за дверью.
Очутившись на улице, Таня побежала, как будто за ней гнались. Пересекла дорогу. Сухие ветки и сучья захрустели под тяжелыми ботинками. Не останавливаясь, она добежала до небольшой полянки. Оглянулась, увидела, что вокруг никого нет, и заплакала в голос. Потом, успокоившись, отвела руки в стороны и глубоко вздохнула. Как она боялась! Только тот добрый синеглазый паренек у окна и поддержал ее…
Своенравна весна в этом краю. Вот уже два дня, как ложбину у входа в туннель словно кто-то засыпал желтыми первоцветами. Река затопила прибрежные заросли и вербы, покрывшиеся нежными, только что распустившимися листочками, которые будто любуются собой в водяном зеркале. Солнце греет совсем по-летнему. В телогрейке или ватнике уже не поработаешь. Им на смену пришли новенькие спецовки. Зелеными пятнами мелькают они на шоссе, на лесах, на мосту. Весь край кажется помолодевшим, нарядным. Но вдруг налетает пронизывающий резкий ветер, и приходится снова бежать в общежитие, чтоб набросить на себя что-нибудь потеплее, достать ушанку или платок.
…Глубоко надвинув на уши темно-синюю лыжную шапку, обернув шею широким красным шарфом, Младен все-таки ежился от холода, постукивал ногой об ногу. Неплохо бы сейчас к двум парам шерстяных носок добавить еще и газету! Кажется, и зимой он никогда так не мерз.
На этой неделе он работал в первую смену и мог уходить домой, как только раздастся гудок на обед. Но не только сегодня, а вот уже десять дней гудок для него не существует. На плотине настали решающие дни. Так что все — и землекопы, и бетонщики, и бурильщики — пришли сюда, чтобы помочь в сооружении отводного канала. Надо перекрыть реку, чтобы вода пошла в сторону по узкому бетонному ложу. Тогда в освободившемся русле заложат пятнадцатиметровую бетонную основу — зуб плотины.
А вода с каждым днем становилась все яростнее и непокорнее. Она, казалось, предчувствовала, что человек скоро помешает ее движению, и призывала снега таять быстрее, придать ей новые силы.
Уже несколько недель воздвигают отводную плотину, и несколько недель упорно сопротивляется река. То беснуется и вздымается, как дикий зверь, готовый поглотить и людей и машины, то вдруг затихает, словно затаивший злобу хищник, который подстерегает укротителя и только выжидает момента, чтобы с удвоенной яростью наброситься на него…
Сегодня главный инженер дважды спускался к котловану. Остальные инженеры тоже здесь — наблюдают, совещаются, спорят. Даже Тошков, в новой шубе, в мягкой коричневой шапке и меховых перчатках, пришел на берег. Он осторожно ступает, стараясь не запачкать боты, щурит глаза и ни с кем не разговаривает. Рабочие чаще всего обращаются к нему, принимая его за самого главного:
