Один за другим все расселись по своим койкам. Наступила тишина.
Тане пододвинули стул, и она наконец смогла сесть. Разозленный Недко демонстративно накрылся одеялом с головой. Остальные тоже избегали смотреть на нее. Один только Киро не сводил с Тани глаз. Ласково улыбнувшись ему, она стала рассказывать содержание книги «Покоренная река».
— Я долго думала, какую нам лучше взять книгу. И выбрала эту — ведь так много общего между нашим строительством и тем, что описывается в романе… — бодро начала девушка, но очень скоро заметила, что никто, кроме Киро, ее не слушает.
— Знаете, — сказала она, смутившись, — сегодня я читать не буду. Я ведь зашла только познакомиться, узнать, сколько человек наберется. Читать будем в следующий раз. Сейчас я составлю список желающих участвовать в кружке. Но сначала…
Таня замолчала. Положила книгу на стул, прислонилась к стене.
— Сначала я прочту вам одно стихотворение.
Девушка начала медленно и тихо. Поэма Веселина Андреева о Сашке была одним из ее самых любимых произведений. Она всегда волновалась, когда перечитывала ее. И сейчас она забыла все неприятности и обиды. Голос ее становился все сильнее и громче. Это была уже не робкая, растерянная девушка, которую едва не прогнали из общежития. Нет, она пришла из другого мира, преображенная таинством искусства, магической силой слова.
Один за другим все начали подниматься, покоренные голосом девушки. Даже Недко отбросил одеяло, чтобы лучше слышать. Кто-то отворил дверь. Момчил махнул рукой, чтобы не шумели, а сам, не замечая этого, медленно и легко, едва касаясь пола, двинулся к девушке. Его широко раскрытые, увлажнившиеся глаза смотрели на Таню, но видели перед собой ту, о ком она читала, — юную героиню-партизанку:
…И только там,
где перестало биться сердце,
две капли ее жаркой крови все блестят…
Все замерли. Молчаливые, сосредоточенные, перенеслись они мыслями в то суровое время, родившее стольких героев…
Дверь снова отворилась. Подходило время обеда и второй смены. Рабочие возвращались в общежитие. Шум спугнул очарование стихов, возвратил всех к будничным заботам. Чувствуя себя неловко оттого, что эта маленькая девушка все же одержала над ними верх, так покорила каким-то стихотворением, мужчины задвигались, начали кашлять, сморкаться.
Таня тем временем раскрыла тетрадку и записала Момчила, потом участника Сентябрьского восстания Петра, Киро и Тодора. Записался и кое-кто из вновь пришедших.
— Если еще кто-нибудь надумает, в другой раз запишу остальных. Товарищ Момчил, ты, конечно, понимаешь, какую пользу может принести нам эта книга. Рассчитываю на тебя… а пока смотри — фасоль пригорит. В следующий раз, надеюсь, и меня угостите…
