* * *
…Согнувшись и пряча лицо от холодного, ледяного ветра, Гумер шел по улице. Ноги вязли в глубоком снегу, трудно было дышать, но что все по сравнению с болью и обидой, которые жгли сердце? Ни с чем не посчитались: ни с его бессонными ночами, ни с тем, что жизни не видел, друзей растерял, нервы ни к черту стали… Выбросили, как ненужную, отработавшую свое деталь. «Да пропади она пропадом, эта проклятая работа! — сказал себе Гумер. — В конце концов, что — свет клином здесь сошелся? Разве не может он работать инженером? Или слесарем? И жить простыми, земными радостями, как жили родители — на тихий лад, без суеты. Выпадал снег, они говорили: «Надо двор расчистить». Наступал сенокос, говорили: «Надо сено запасать». И жили себе, не тревожась по пустякам — летом готовясь к зиме, зимой — к лету. Какое, должно, счастье — быть уверенным в том, что ты сам кому-то нужен, и дело твое, хотя и не очень приметное, никто, кроме тебя, сделать не может, и в том интерес его и польза… Отец, наверное, сейчас расчищает снег во дворе, и нет для него дела важнее… Как он мне тогда на мой хитрый вопрос: «Для чего живет человек?» — ответил, ничуть не удивившись, словно только и ждал этого вопроса: «Родился, чтобы жить». Я тогда, конечно, ничего не понял, а вот теперь думаю — правильно сказал. Может, в том и вся главная правда жизни? Ведь люди почти один и тот же срок на земле проживают, ну, кто больше, кто меньше, тут уж кому как повезет. И нет среди них нужных и ненужных. И дел их — тоже. Если дело — значит, для чего-то или кого-то оно необходимо. У всех на этом свете свое место, у человека и его дела… Оказаться бы сейчас там, в деревне, в отчем доме. Отец, конечно, и вида не покажет, что рад: посмотрит из-под мохнатых бровей, кивнет головой — и все. Мама — та, нет, подойдет, обнимет и всплакнет. Это уж точно. Она в беде молчаливой становится, а от радости плачет… Давно не виделись, даже сердце щемит, так хочется побывать там, с отцом посидеть, с матерью пошептаться…»
А метель выла и выла, закручивая вокруг ног полы пальто…
* * *
В глухом лесном краю родился и вырос Гумер Хабиров. И казалось тогда, что жизнь везде такая же тихая и спокойная, как здесь, в небольшой деревушке.
Только теперь, спустя годы, понимал, что детство не было сплошь беззаботным и безмятежным. И здесь жизнь делала свою извечную работу, оставляя в душах людей крохотные зарубки, по которым, наверное, найдись такой точнейший автомат, можно определить, когда и что именно происходило в той самой поре, которую принято называть золотой.
