— Нет, как будто в своей комнатке.
Я пошла к няне. Ведь няня тоже хорошо знает мамину историю! Она же вырастила маму. Мне вдруг жадно, нетерпеливо захотелось еще раз услышать то, о чем ночью рассказывал Володя.
Я тихо постучалась.
— Кто там? — спросила няня не сразу.
Не отвечая, я вошла. В маленькой комнате няни было жарко и душно. Ярко горела лампадка на полочке божницы, заполненной иконами. Няня стояла на коленях на коврике перед божницей и горячо молилась. Она шевелила губами, часто крестилась и клала долгие земные поклоны. Чтобы не мешать ей, я тихонько села на сундук в углу.
Няня кончила молиться, с трудом поднялась и села рядом со мной на сундук.
— С добрым утром, няня, — сказала я. — Как бабушка?
— Бог даст, поправится наша бабушка, — прошептала няня и ласково погладила меня по волосам. — А ты завтракала? — спросила она.
— Нет еще, завтрак не готов.
— Ахти, как же это можно! — всполошилась няня. — Ребенок с утра не кушал! Ну, и порядки. Пойду Аришку проберу! — Она двинулась к двери. Я схватила ее за платье.
— Да нет же, няня! Ведь еще очень рано! Я не хочу есть. Ты спать будешь, няня? Я хочу поговорить с тобой.
— Говори, дитятко! Говори, сиротинушка моя! Да ты что какая бледная сегодня?
— Это ничего, няня. Я мало спала.
Я впилась глазами в нянино лицо.
— Няня, правда Володя на папу похож? — сказала я раздельно.
Няня побледнела, судорожно глотнула воздух, да так и застыла с раскрытым ртом и расширенными от испуга глазами.
— Ты чего испугалась, няня? — спросила я, не спуская с нее глаз.
— Ой, прости, господи! — прошептала няня.
— Слушай, няня. Я знаю, кто был мой папа. Я хочу, чтобы ты мне все-все рассказала! И как мама замуж выходила, и как из дому бежала, и как дедушка сердился…
— Иринушка! — няня в ужасе замахала на меня руками. — Да кто же это тебе?.. Дитятко мое!
— Няня, — сказала я, — я же не маленькая. Ну, что вы мне все глупости говорили, что у меня папы не было? Я уже давно этому не верю. А теперь я все знаю… и хочу еще раз узнать — от тебя.
Лицо няни вдруг задрожало, из глаз так и хлынули слезы, и она горько расплакалась, уронив голову на мои колени.
— Нянечка! Няня, милая! — растерялась я и тоже расплакалась. — Ну, о чем же ты? Ну, няня же!
— Ох, прости, господи! — рыдала няня. — Берегли, холили дитятко, строго заказано было всем об отце — бог ему судья — говорить… Ан, разболтал кто-то… Ох, Наташеньку-то нашу, ангельчика нашего веселого… погубил злодей… увез в место гнилое, гиблое…
