Я подошла к окну. Чуть брезжил тусклый рассвет, улица была пустынна. Редкие прохожие, глубоко засунув руки в карманы, быстро двигались по противоположному тротуару. Те, что шли направо, низко наклоняли головы и втягивали их в плечи, а полы их пальто трепыхались, отлетали назад и открывали колени. Те, что шли налево, почти бежали, точно запеленатые со спины улетающим пальто. «Какой ветер!» — подумала я. Серо, хмуро было на улице и тоскливо и мучительно-тревожно у меня на душе.
Дверь в Володину комнату открылась; вошла горничная Даша с небольшим, но туго набитым мешком в руке. Увидя меня, она даже ахнула от неожиданности и как-то растерялась.
— Что это, барышня? Отчего вы так рано встали?
— Даша, Володя давно ушел?
— Давно. Еще до света.
— А не говорил, когда вернется?
Даша внимательно посмотрела на меня, словно не решаясь что-то сказать.
Знает она или не знает, зачем ушел Володя? И что это за мешок? Я молча глядела на нее.
— Говорил, может быть, днем забежит. А когда, точно не знаю, — сказала она, наконец, и положила мешок на кресло за дверью.
— А что это за мешок? — спросила я.
Даша сурово ответила:
— Шли бы вы к себе, барышня. А то нянюшка хватится, нехорошо будет.
— Что это за мешок, Даша? — повторила я, решительно подходя к мешку. Попробовала поднять его, — довольно тяжелый, пощупала его — и сразу все поняла.
— Тут хлебы, Даша. Это он велел приготовить. Он за ним придёт, Даша, не бойтесь! Я никому не скажу.
Даша вдруг улыбнулась мне. Вся суровость исчезла с ее лица.
— Да, барышня, велел приготовить. Достала, сколько могла.
Так! Даша все знает!.. Мне вдруг стало радостно и легко. Я подошла к ней и положила ей руки на плечи.
— Даша, вы знаете, куда он пошел.
— А вы, барышня?
— И я знаю, Даша. Он мне все сказал. Он днем зайдет за этим мешком? Позовите меня, когда он придет.
Даша ласково взяла мои руки в свои и покачала головой, глядя мне в глаза.
— Ох, как же хорошо, барышня, что и вы все узнали! — сказала она почему-то шепотом.
— Володя умный! Володя хороший! — прошептала я взволнованно. — Правда, Даша?
— Очень хороший!.. А этот хлеб…
Я перебила:
— Понимаю, Даша! Это хлеб для всего десятка! — Как я была горда в ту минуту! Я почувствовала себя чуть ли не участницей восстания.
Даша прислушалась.
— Пойдемте, барышня. Не хватилась бы няня. Да и Владимир Дмитриевич велел комнату запереть.
Мы вышли осторожно, как две заговорщицы. Даша заперла Володину дверь.
— А няня у бабушки? — спросила я.
