— А что вы хотите, господа? — ораторствовал мужчина лет сорока, окруженный толпой женщин и мужчин примерно такого же возраста, явно желая привлечь к себе внимание. — Раньше искусство принадлежало народу, а сегодня — денежному мешку. Подождите, еще не то будет! — пророчествовал оратор.
Кто-то положил на плечо Теплякову руку, он дернулся, однако руку сбрасывать не стал и обернулся. Перед ним стоял, широко раздвинув губы в улыбке, Валерка Куценко.
— А я думаю: сбросишь ты мою руку или нет? — И похвалил: — Молодец, удержался.
Тепляков обрадовался искренне.
— Здорово, Валера! Какими судьбами?
— Такими же, какими и ты: пасу своего шефа.
— А-а! Работаешь, значит?
— Работаю. А ты?
— Тоже работаю. Но не сегодня. Сегодня у меня выходной. И кто твой шеф?
— А вон тот, высокий, — кивнул головой Куценко в сторону оратора. — Депутат гордумы. Старается не упустить ни одного шанса для саморекламы. Метит в мэры. В следующем году выборы.
— Ну и как, сработались? — полюбопытствовал Тепляков.
— А чего тут срабатываться? — передернул широкими плечами Куценко. — Он делает свое дело, я свое. Он мне не мешает, я ему. И все довольны. Ну а ты как?
— Примерно то же самое, — не стал вдаваться в подробности Тепляков, искоса наблюдая за Машенькой, которая, стоя в очереди, приближалась к выдаче одежды. — Ну, ты извини, Валера. Я с дамой. Очередь подходит.
— Ну, давай, Юра! Ни пуха, как говорится.
— И тебе того же.
Они тиснули друг другу руки, и Тепляков поспешил к Машеньке.
— Кто это? — спросила Машенька, когда он помог ей туфельки сменить на зимние сапожки, а потом и надеть куртку.
— А-а! Мой коллега. Вместе курсы заканчивали. Опекает своего шефа.
— Он так смотрел на тебя, — таинственным полушепотом произнесла Машенька. — Так смотрел, что мне показалось, что вы с ним когда-то встречались и как-то очень нехорошо.
— Пустое, мой ангел, — снисходительно улыбнулся Тепляков. — Нам с ним делить нечего. У него своя жизнь, у меня своя. А таким взглядом он смотрит на всех. Мне кажется, он слишком буквально понимает свою должность и подозревает всех, кто оказывается поблизости.
— Это так вас на курсах учили? — допытывалась она, морща свой носик.
— Учили. Но… как бы это тебе сказать? Все зависит от человека.
— А ты не подозреваешь?
— Ну, разве что одну тебя.
— В чем? — изумилась Машенька и даже слегка отодвинулась от Теплякова.
— В том, что ты меня любишь, — прошептал он, насупив брови. — И очень хочешь стать моей женой.
— Да ну тебя! — с нарочитой сердитостью шлепнула она ладошкой по его груди, и тут же стала поправлять шарф и воротник его куртки.
