Возле своего дома Мих-Мих, едва заглох мотор, заговорил таким сварливым тоном, каким говорят иные армейские командиры со своими подчиненными после взбучки, полученной от начальства:
— Ты вот что, Тепляков. Если будешь ерепениться и трепыхаться, выгоню… на самом деле… без выходного пособия. А Рассадову велю забрать у тебя лицензию. Мне нужен человек, достаточно преданный, на самом деле, на которого я могу положиться во всем. Во всем! Слышишь?
— Слышу, — ответил Тепляков.
— И что?
— Мы приехали. Я обязан проводить вас до дверей вашей квартиры.
— Обязан он, — проворчал Мих-Мих и, открыв дверь, полез, сопя, из машины. Утвердившись на асфальте, продолжил: — Ты обязан открывать мне дверь… на самом деле. А ты что? Крутой? Да? Видали мы таких крутых… на самом деле.
— Не сомневаюсь. Давайте расстанемся по-хорошему…
— Ты никак мне грозишь, щенок?
— Ошибаетесь. У меня нет ни малейшего желания ни грозить вам, ни спорить, ни даже разговаривать с вами.
— Во как! Не хочет он. Ха-ха! Ладно, пошли. Разберемся, на самом деле. Как я должен идти — впереди или сзади?
— До двери — впереди. За дверью — сзади, — ответил Тепляков, с трудом сдерживаясь, чтобы на грубость не отвечать грубостью же.
В лифте они стояли в разных углах. Тепляков первым покинул лифт, быстро огляделся: никого. За ним шагнул на площадку Мих-Мих.
— В гости тебя не приглашаю, — произнес он, подходя к двери своей квартиры. И пояснил с презрительной ухмылкой: — Не заслужил.
— А мне и не положено ходить в гости к своему подопечному, господин Укутский, — парировал Тепляков с усмешкой. Затем, решив, что это их последняя встреча, добавил: — Вам, господин Укутский, не мешало бы прочитать контракт, подписанный Лидией Максимовной, тем же Рассадовым и мной. Там все указано: и что я обязан делать, и что не обязан. И даже не имею права. И какие обязательства берет на себя наниматель.
— Мало ли что там написано! Все это формальность. Бумаги пишут для дураков… на самом деле. И для прокуроров. Ты что, дурак?
— А вы, что, умный? Я знаю, чем кончилась служба у вас моего предшественника. Со мной это не пройдет, господин Укутский.
— Ты… ты… на самом деле! Я из тебя блин сделаю, бомбу в конверте! Твой предшественник оказался скотиной… на самом деле. Он пользовался моей добротой и доверием. А ты… Да я тебя… — Мих-Мих недоговорил, набычился, смотрел на Теплякова зверем. Взгляды их столкнулись, и ни один из них в течение долгих секунд не хотел отступать. И все-таки Мих-Мих сдался первым. Он отвел взгляд, как-то сразу потускнел, обмяк. — Ладно, поживем — увидим.
