— Любой женщине?
— Любой! Любой! Я ведь уже долго на свете живу, Наталья Николаевна, и знаю, что лучший способ добиться ненависти женщины…
— Странно вы говорите, как можно ненависти добиться, если только как-то по-дурацки не желать, чтобы тебя ненавидели.
— А думаете, этого желать нельзя?
— Ничего я об этом не думаю, — окончательно рассердилась Наташа и хотела было уйти, но удержала ее все та же нелепая идея выведать у Шишкина, как к нему и к Толику попала ее картина. — Так что вы говорите про нас, бедных?
— Не то говорю и не так, не слушайте старика. Я одинокий старый болван, и одинок-то оттого, что слишком поздно понял: если женщине сказать про нее правду, она возненавидит тебя навсегда. И это уже непоправимо.
— Вы и Оленьке не говорите правды?
— Знаете ли, Оленьке в первую очередь я никогда не скажу правды.
— Какой-то сентиментальный роман получается.
— Вы почти угадали. Только не сентиментальный, а банальный. Старый бонвиван, дерзающий предложить свои ненужные услуги роскошной юной женщине, вроде той известной персоны, из-за которой Левитан вызывал Антона Чехова на дуэль.
— Вы имеете в виду Кувшинникову и рассказ «Попрыгунья»?
— Я восхищен! Я восхищен! Как говорил кот Бегемот. Не все еще сгнило в датском королевстве, если столь юная леди знает столь сложные вещи.
Наташа слышала только одно: Левитан.
— Лев Степанович, а видели ли вы Левитана, которого подарил Оленьке ее великолепный жених?
— Поворот реки где-нибудь, скажем, в Малинниках — ведь это ранний, так сказать, Левитан. И эти сумерки в полдень, будто перед грозой…
— И тропинка, ведущая в заросли, — добавила Наташа почти язвительно.
— В никуда, — подхватил Шишкин и в упор посмотрел на Наташу рыбьими глазами, — а вы хорошо знаете Левитана.
— У него в каждой картине ощущается присутствие человека, — ответила Наташа, — нетрудно догадаться, что возле реки будет тропинка. Так вы считаете, что это подлинный Исаак Левитан?
— Я двадцать пять лет занимаюсь изучением изобразительного искусства, — помпезно отвечал старый бонвиван. — Завидую тем, кто может делать подобные копии.
— Шишкин по-кошачьи сощурился и промурлыкал далее: — Но не сомневайтесь, не сомневайтесь, ваша подруга получила в качестве свадебного подарка настоящего Левитана.
У Наташи все перепуталось в голове. Или он дурак, неспособный не только копию от подделки, а утро от вечера отличить, или он негодяй, который каким-то образом заполучил изготовленную Наташей копию для того, чтобы, выдав картину за оригинал, продать ее подороже ничего не подозревающему Толику.
