О себе она старалась думать осторожно и в третьем лице. Все происшедшее никак не могло уложиться в пристойный сюжет.
Наташа заметила, что входит в полупустой трамвай, который плавно трогается с места. Трамвай медленно покатился в сторону центра, минуя мрачноватые парки. «В метро было бы страшно спускаться, — думала она, — такое случалось со мной и раньше в минуты усталости или болезни. Хорошо, что я села в трамвай. Целый час в полной безопасности, заодно и город посмотрю».
— Следующая остановка — Академия МВД, — то ли объявил водитель, то ли проскрипела хитрая запись женского голоса, какими снабжена часть городского транспорта.
«Наверное, здесь учился Киргуду, а теперь учатся эти его помощники, и люди майора Колпакова, и еще пол-Москвы, они такими же вечерами слушают лекции или сдают экзамены. Списывают друг у друга контрольные. Господи, да о чем это я думаю! Какие экзамены, какие Киргуду, что это все такое? Откуда взялась эта орава людей, о существовании которых я несколько месяцев назад просто не подозревала?
Ведь так просто и дальше не подозревать об их наличие в Москве, в мире».
Монументальное здание Академии МВД осталось позади.
В трамвай постепенно набивались горожане. Они везли собак, корзины с зеленью, с ягодами. Наташа заметила, что еще нет грибов. Это ее обрадовало. Вот закончится весь этот бред, и поедет она собирать белые грибы. Да хоть во Псковскую губернию. К Пашке-фотографу. Как там с погодой сейчас? Это ведь северо-запад, — наверно, прошли дожди. Грибов будет много. Это же следовало из трамвайных разговоров. Кто-то уже нашел первый рыжик.
Слово «рыжик» обрадовало Наташу. Так ее иногда называли в детстве. Рыжики она любила не меньше чем белые. Она помнила, как собирала рыжики с Тонечкой, где это было? Вспомнилось только название села — Яковцево, да то, что это родина знаменитого купца Елисеева, Рыжики величиной с пятачок, какие любил владелец прославленных столичных магазинов, росли среди молодых сосенок. Один к одному, крепенькие, в малахитовом мху, идеально кругленькие, а что за цвет у них! Надо бы написать это на рисовой бумаге. Красненькие грибы с прилипшими сосновыми иголками, с листочками. Красный зверь, выглядывающий из-за раскидистой сосны.
Одного этого селения и леса, что вокруг него, хватило бы на десятки картин. Еще там была ветхая каменная церковь. Почему-то ее было особенно жаль. С покосившейся колокольней. Проселочная дорога, плавно, как поворот реки, огибающая огромный бор.
