Вот они, ее работы: Левитан, все картины под Серебрякову, включая и те, которые были куплены у Тонечки за половину обговоренной суммы. Видать, Остроухова пожадничала, не послушалась совета старого искусствоведа и велела Антону Михайловичу забрать и эти, как теперь видела сама Наташа, не очень-то напоминающие манеру Серебряковой полотна.
Наверное, надеялась найти за бугром какого-нибудь лоха, мало что смыслящего в живописи, но научившегося, в отличие от безграмотных наших таможенников, читать подписи на полотнах. Ситуация вырисовывалась зловещая, но, по крайней мере, ясная. Ольга, скорее всего, подбирала для Льва Степановича «рабов» из числа однокашников, желающих подработать, и делала это через Стаса. А Толик толкал эти картинки. Видимо, ее картинкам была оказана особая честь, их не толкнули здесь, а решили везти за границу.
Открытие не очень расстроило Наташу. Она никогда не была особенно высокого мнения о нравственном уровне своей подруги.
Было досадно, что Ольга, видимо сама случайно оказавшись втянутой в прозрачные махинации этой шайки, ее, Наташу, втянула туда, как щенка за поводок, ничего не объясняя и даже притворяясь, что ничего не знает о ее работе. Впрочем, долго она притворяться не умела, все выболтала, только Наташа оказалась столь глупой или столь доверчивой, что ничего не поняла или не захотела понимать. Вот только заказчик клише, находящийся над Антоном Михайловичем, с этой компанией никак не связывался.
Эти мысли пронеслись вихрем, в то время как Наташа помышляла о втором бегстве из заколдованного дома.
Рядом с кроватью она обнаружила целый ворох стильной одежды, из которой Остроухова собиралась извлечь очередной наряд для нее, да не успела, утомленная выпивкой и экстравагантным хвастовством, на которое была способна только в обществе Наташи.
Среди вечерних нарядов и экзотического белья Наташа наткнулась на светлые велюровые брючки и простенькую майку, которые Ольга носила на первом курсе.
«Хранит как память, — решила Наташа, — но о чем она может помнить сейчас? Странная барышня. Возможно, после разнообразных предательств, подмен и прочих злокозненных импровизаций она все же будет убеждена, что чиста и непорочна. Что помогала людям, в том числе и в первую очередь этой несносной Наташке, невесть что о себе возомнившей. Но где тогда будет Наташка, это серьезный вопрос».
Она облачилась в одежку Оленьки-первокурсницы, похожей в те времена на грациозную лесную косулю, решая для себя непростую задачу: «Остроухова была вчера пьянее грязи.
