Геня вспомнил первые минуты своего второго рождения. Говорят, младенец начинает жить, двигаться, думать, еще не родившись. Геня же не ощущал до этой минуты ничего. Вспышка молнии ударила по глазам — и он понял: смерти больше нет.
Высоко над головой был потолок, а может быть, и не потолок вовсе, а просто голубоватая дымка. Геня смотрел в эту дымку, и странные, словно чужие, мысли бродили в его голове. Потом над ним сомкнулись страшные бледные лица, он разочарованно подумал: «Вот те на, черти! Значит, я все-таки кончился и не брешут попы насчет ада?»
Черти смотрели на Геню выпуклыми глазами-фарами, и по глазам этим вращались фиолетовые спирали зрачков. Морды у них, жуткие своей необычностью, были не такими уж страшными, но Гене на них смотреть не хотелось. Тошно было смотреть. Он попробовал отвернуться — не смог, хотел зажмуриться, но не сумел закрыть глаза. Вдруг одна из морд наклонилась ниже других, зрачки завертелись быстрее, и в мозгу Гени словно граната взорвалась. Он сразу понял, зачем он здесь и какие существа склонились над ним…
В костре треснула, расколовшись, толстая ветка. Взвился фонтан искр, черные тени сложились в другую картинку…
День второго рождения. Час первый.
— …Так, значит, это не «Дуглас» падал из тучи, а ваш э-э-э… корабль, когда «мессер» его обработал? — закричал мысленно Геня.
— Да, наша разведкапсула! — подтвердил, тоже мысленно, один из пришельцев по имени Зликк. — Ваш летательный аппарат наткнулся на нее, когда мы, зукхи, наблюдали за боем, укрывшись в облаке.
— Это не наш самолет, фашистский! — возмутился Геня.
— Хорошо, хорошо, пусть не ваш. Мы еще плохо различаем здешнюю технику. И к тому же ваше деление на нации и государства…
Геня не слушал его. Самолет не погиб. Он долетел до Кильдыма. Значит, Маруся жива. Сегодня же Геня попросит, и эти странные ребята зукхи отпустят его домой. Он найдет Марусю, и они будут гнать фашистов до тех пор, пока Москва и Кильдым не сольются в одну Россию. Привычным жестом Геня потянулся пригладить волосы, но рука нащупала голый шишковатый череп. Геня приблизил ее к глазам и впился взглядом в семипалую коричневую ладонь, покрытую шершавой, точно сосновая кора, кожей. Рука не была человеческой.
— Извини нас! Мы не смогли сохранить твое тело, — прошептал Сресс, старший из зукхов. — Теперь ты почти как мы. Почти, но не совсем. Тот, чье тело ты занимаешь, не был рожден матерью. Его создали ученые. Это был механизм из плоти и крови. Слуга, зунг. Мы вселили твой мозг в его тело. Можешь считать себя одним из нас, если захочешь.
