— Во, в натуре, вон, на черножопых глянь. Вот шарят хоть макаки ебаные, а всё равно, видал? И как люди и вкуснее так. Отвечаю, ты попробуй без этой твоей бабской поеботы. — Она указала пальцем на тех, кого упомянула. Два парня и две девушки, сидели рядышком и сейчас радостно кушали, иногда выпивая. Кушали руками, пальцы вытирали о салфетки, которые комкали и бросали тут же на стол. Из них только один, чернильно-чёрный, всё время вздыхал, словно нечто неизвестное, нечто таинственное, отравляло сейчас столь радостный и прелестный день…
— Эх… — Произнёс с грустью, чернильно-чёрный человек.
— Латушь, почему ты грустишь? — Спросила его девушка, на личике чьём, сочувствие легко увидеть сейчас. Сочувствие и грусть — она искренне переживает за своего собрата.
— Это праздник, как я понял, какой-то важный праздник. — Ответил ей Латушь, всё такой же грустный. Девушка кивнула в ответ — их уроки русского языка плохо продвигались, слишком уж сложный язык оказался, а потом их учитель куда-то пропал. В итоге, с языком всё не сложилось — понимали еле кое-как и через пень-колоду. — А в столь знаменательные дни на столе истинных людей, должна быть священная пища, что людям завещал есть сам Джангрух.
— Эм, какая такая пища? — Не поняла девушка. Впрочем, тут же догадалась и с трудом сдержала гримасу отвращения.
— В такие дни Джангрух повелел людям усыпать свои столы истинным мясом. — Он снова вздохнул и покачал головой. — Мы должны были поймать немного мяса на улицах этого города. Его тут очень много и выбор очень большой. — Он вдруг улыбнулся. — Мне нравится здесь. Я смогу питаться лучше и разным мясом. — По лицу прошла тень. — Правда, меня смущает, что почти нет муслятины. Одна христинятина и совсем не видно буддятины. Мне бы хотелось более разнообразный стол. Что ж, раз уж нити судьбы сплелись так странно и Создатель играет со мной — пусть будет так. — Он выпил стопку, закусил. — У них хорошее виски. Мне нравится.
Его чернокожие соседи поёжились и отвернулись — гастрономические пристрастия Латуша, их мало того что смущали, так ещё и изрядно пугали…
— Соня! — Вновь воскликнул Арчи.
— Чё? — Девушка отвернулась, снова в тарелке колупается. Сидевший за другой стороной стола мужчина, тряхнул головой, потёр лоб и удивлённо стал чесать затылок пальцами.
— Прекрати так делать!
— Чё ты блять раскомандовался? Давно не зомбачила? Допиздишься ты Арчи, ох допиздишься!
Тот, кто голову чесал, вдруг спину выпрямил, глаза опустели, и он снова с хрустом врезался лбом в стол. Потом опять выпрямился и замер как истукан.
