утруждали себя, — он подчеркнул значение своих слов тем, что изо всех сил сдавил поддерживающую его руку.
Наконец они достигли дома дона Мануэля.
— Благодарю тебя за помощь, — сказал Гонсальво, — мне как раз мысль пришла, дон Карлос. Я слышал, что в следующий вторник состоится великое паломничество с крестами и хоругвями во славу пресвятой девы и святых патронесс Юстины и Руфины, чтобы вымолить прощение за столь долго не разоблачённую скандальную ересь и грех посреди нашего славного архиправедного града Севильи. Ты, мой благочестивый кузен, лиценциат богословия и без пяти минут посвящённый в сан, — ты, без сомнения, будешь факелоносцем?
Карлос охотно оставил бы этот вопрос без ответа, но Гонсальво не удовлетворился его молчанием.
— Да? — повторил он, положив ему на плечо руку и с ухмылкой заглянув в глаза, — это подняло бы авторитет нашей фамилии, если бы кто-то из нас участвовал. И я посоветовал бы тебе согласиться.
Тогда Карлос спокойно и твёрдо ответил одним только словом.
— Нет! — сказал он и прошёл через прихожую к лестнице, которая вела в его комнату.
Гонсальво смотрел ему вслед, и если он раньше всегда старался уличить его в трусости, то теперь он мысленно взял свои домогательства обратно и подумал про себя: «Всё-таки он мужчина… причём настоящий…»
Глава XXIII. Владычество ужасов
Блестящая ли толпа окружает тебя?
Ради Того, Кто идёт рядом с тобою,
Вспомни о душах, спасённых Им,
Если в сомненьях, во тьме и ужасе ты.
Пробудились уже все силы тьмы,
Не спрашивают о Христе они,
Мы трепещем в глухом отчаянии, -
О, мой Бог, не отврати Свой лик!
(Гогг)
Только поздно вечером Карлос вышел из своей комнаты. Его близкие не узнали, как он провёл эти часы. Достоверно одно — своё, казалось бы, неодолимое стремление спастись бегством он победил. Здравый смысл подсказывал ему, что бежать — это значит идти навстречу своей верной гибели. Очень тщательно охранялись выходы из города, так называемая гражданская полиция была очень бдительна в каждом городе и каждом селении.
Длинные руки инквизиции достигали самых отдалённых мест, уже не говоря о многочисленных братствах, постоянно готовых исполнять повеления властей. Если уж его гибель неминуема, то пусть спасётся Хуан. Эта мысль постепенно прояснялась и разрасталась в его измученной до предела душе, пока он стоял на коленях в своей комнате. Это положение давало ему небольшое облегчение, хотя лишь немногие отрывистые слова мольбы срывались с его вздрагивающих губ. Он не был способен произнести ничего, кроме:
