— Направление есть? — рявкнула пожилая женщина в белых лосинах, торчащих из-под халата. Синие узелки запущенных вен под резинкой лосин сразу привлекали к себе внимание. Злой колючий взгляд, неухоженные седые волосы, правда, короткие. За ее щекой угадывался остаток завтрака. Повезло мне, ничего не скажешь! «Это она, Вадькина мать!» — закивала вслед Ирка, втолкнула меня внутрь, и дверь захлопнулась.
Я затравленно кивнула, протягивая бумажку.
— Войдите! Сядьте! Не сюда! — резким голосом отдавала она отрывистые приказы, завидя, как я направилась к креслу из вытертого красного плюша. — Сюда сядьте!
Я послушно проследила за ее костистой рукой и пристроилась на краешек зеленого стоматологического кресла.
— Накройтесь! — последовал очередной приказ.
— Я не мерзну… — попыталась было отпереться я, но под грозным взглядом подтащила к себе тяжеленную свинцовую накидку и поспешно натянула до подбородка.
«И так у меня грудь маленькая, а теперь вообще сплющит», — жалея себя, переживала я на этом ужасном кресле, боясь пошевелиться и посмотреть в сторону. Мой личный цербер что-то писала, сидя за столом слева от аппарата.
Я услышала, как она встала и захлопала дверцами шкафа. Выкладывает на стол что-то для Вадика? Хорошо бы… Затем она снова вернулась за стол, продолжая писанину.
У меня рентгенолог ничего не спрашивала, следовательно, пыталась угадать год рождения, фамилию и пол? Я согласна, это трудно сделать, особенно сейчас. Еще пять минут лежания под этой накидкой — и я сама затруднюсь его определить…
Или она вообще кроссворд там разгадывает? «Аппарат для экспресс-диагностики костей человека? Рен… ренг… нет, не подходит!»
— Фамилия! — грозный окрик прервал мои размышления, отчего я вздрогнула, и свинцовый фартук с грохотом свалился на пол.
— Извините… — пробормотала я, снова укрываясь им. — Кудрявцева… Ю.Г.
Дальше следовали адрес и прочая информация. Она снова полезла в шкаф и затем приблизилась ко мне. Я задрожала, но Ирки рядом не было — сестра, словно голодная кобра, выжидала удобный момент за дверью! — поэтому пришлось стучать оставшимися зубами в одиночку.
— Откройте рот! — последовал очередной приказ. — Голову набок! Дайте большой палец! Сюда! Держите пластинку! Остальные пальцы распрямить! Не двигаться!
«Бедный Вадик», — подумала я, когда его мамаша отправилась в смежную комнату и закрыла за собой дверь. Из меня она мигом сделала младенца, изображающего пионера-горниста, поскольку я лежала на правом боку с открытым ртом, засунув в него большой палец и выпрямив ладонь прямо по курсу.
