— Напугал небось родителей? — спросил Федюшка. И даже не удивился уже сам тому, как весело прозвучал его вопрос.
— Напугал, напугал, — радостно подтвердил Постратоис, — еще как напугал, ха-ха-ха. Я когда из воздуха возник, а возник я по пояс, наполовину только, так они, бедные, даже не вскрикнули, языки проглотили. Ну поглядел я на них немного, поклонился и сундучок забрал. Ну и сказал, что, дескать, наше это, прошу, так сказать, пардону, ха-ха-ха, бабка мне вдогонку крестное знамение послала, да поздно.
— А ты боишься креста? — настороженно спросил Федюшка. И сразу вспомнилось про того монаха, который забыл про крестное знамение и оттого улетел в пропасть.
— Да, боюсь, — пряча глаза, ответил Постратоис. — Надо же чего-нибудь бояться.
Дух ненавистного мне Христа на каждом кресте. Он пока еще не побежден. Но с такими, как ты, нам ли не одолеть Его?!
— А что, если колдун, значит против Христа?
— Ну а то как же? Опять вопросы?! Звякнула лопата, открыта дверь, вперед!
Постратоис шагнул в яму и с воем ухнул вниз.
Федюшка в нерешительности глянул туда и ничего, кроме черноты, не увидел. Очень страшно было шагать в яму. Федюшка с тоской в сердце огляделся вокруг. Чудное зимнее утро царило кругом. Пустой холодный храм без крестов возвышался над кладбищем и всей окрестностью и казался задумавшейся скалой. И будто бы о нем, о Федюшке, была его задумка. И кладбищенские кресты, и поваленный им крест на могиле деда, который один из всей деревни защищал этот храм от закрытия и все равно не защитил, — все ожили они в его сознании, и все они горькой думой думали о Федюшке. Ему даже передалась та горечь, и еще горше защемило тоской его сердце, добрались до него зубки старухи Тоски. Все вокруг звало его остаться здесь, на земле, среди чуда морозного утра, звенящего воздуха и сверкающего снега, и не ступать в страшный провал.
И тут вдруг невероятная злость колдовская охватила Федюшку на все окружающее: на кресты, на храм, на снег, на воздух. Он издал и самому малопонятный дразнящий звук и, показав чудному утру язык, шагнул в яму.
«Расшибусь!..» — мелькнула страшная мысль, когда ветер завыл в его ушах. И тут же он услышал:
— Да открой глаза, ты уже на месте. Заждался я.
Открыл Федюшка глаза и увидел перед собой Постратоиса.
— Мы в подземелье? — растерянно озираясь, спросил Федюшка.
Постратоис отрицательно покачал головой:
— Нет, юноша, это слишком просто звучит — «подземелье». Мы не над землей, мы в провале. Погляди кругом, какой величественный пейзаж!
