— Что-то ты мешкаешь, юноша, — зловеще зашевелились губы-ниточки, — а то ведь я не неволю. Выбирай. Так ты идешь за бессмертием моим?!
— Иду, иду, — заверещал Федюшка, — бегу! Куда?
— Бр-раво! Я жду тебя на кладбище у могилы твоего деда. Там есть и твой провал. Знаешь, где это?
Федюшка кивнул в ответ. Постратоис захохотал в ответ, поставил его на пол и взвился в потолок. Последовал удар, треск от удара, и Постратоиса не стало. За ним пропала торжествующая нечисть, последней в дымоход улетела в бочке баба Барбарисса.
И остался Федюшка один. Он постоял немного и попытался было в порядок привести круговерть мыслей и переживаний, переполнявших его. Но ничего не получалось.
Вновь услышалось: «Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные…» Защемило сердце, захотелось, чтобы этот чудо-голос что-нибудь еще сказал. И когда еще звучал этот голос, когда «и Я успокою вас» окутывало все его существо и хотелось окончательно раствориться в этих обволакивающих звуковых волнах, прошершавило скрепуче где-то вдалеке голосом Постратоиса: «…Я не неволю. Выбирай».
«А вдруг он не дождется меня у провала?»
Выдула эта мысль чудесные звуковые волны чудо-голоса, торпедой вынесла Федюшку из спаленки.
Сидевшие в молчании папа, мама и бабушка в один голос вскрикнули, когда Федюшка ворвался в комнату, где они сидели. Он хотел проследовать дальше, в переднюю, но бабушка встала на его пути.
— Погоди-ка, внучек, растолкуй нам, что это за сундучок?
Остановился Федюшка, окинул всех нетерпеливым злым взглядом и понял, что бессмысленно говорить про полет, про старика из ямы и вообще про все то, что произошло с ним за последнее время.
— Нашел, — буркнул он.
— А не врешь? — спросил папа равнодушно. Равнодушно потому, что, по его мнению, действительно нашел, потому что украсть такую шкатулку с таким содержимым в окружающих полупустых, разрушенных деревнях просто негде и не у кого.
— Не вру, — равнодушно отвечал Федюшка. И тут он вспомнил, что он ведь теперь колдун! Федюшка напряг глаза и действительно увидел блестящие разноцветные нити, натянутые между папой и мамой. Ни папа, ни мама, понятно, не замечали их, как не замечали они их переплетения и в самих себе.
Федюшка учуял-угадал самую главную ниточку, связывающую их, и… «Опомнись, что ты собираешься делать?» — услышал вдруг Федюшка тот чудо-голос, что недавно окутывал его сердце, — это же мать твоя!» Многократным эхом отразились эти слова от стен комнаты, где пребывала Федюшкина семья.
