Этого Ламорак не знал.
Где-то, думал землянин, накапливаются нечистоты, давят на заслонки и клапаны, ждут, когда их начнут обрабатывать сотней разных способов. Сейчас они просто накапливаются.
Не без содрогания он поставил, как указывалось в справочнике, первый переключатель в положение «Начало процесса». За стенами и из-под пола послышалось ровное гудение. Он повернул рукоятку, и вспыхнули лампочки.
Все свои действия он сверял со справочником, содержание которого помнил уже наизусть. С каждым щелчком приборов комната наполнялась светом, вспыхивали датчики, дергались стрелки индикаторов и нарастал гул.
Где-то в глубине цехов насосы погнали скопившиеся нечистоты по нужным трубам.
Резкий сигнал заставил Ламорака вздрогнуть и вывел его из состояния болезненной концентрации. Это был вызов на связь, и он тут же включил телеприемник.
На экране показалась голова Рагусника. В глазах его застыло изумление.
— Вот, значит, как, — наконец пробормотал он.
— Я не элсверианин, Рагусник; для меня это ничего не значит.
— Тогда чего ты сюда полез? Зачем вмешиваешься?
— Я на твоей стороне, Рагусник, но иначе не могу.
— Почему, если ты на моей стороне? Разве в твоем мире обращаются с людьми так, как они обращаются со мной?
— Больше нет. Но даже если ты прав, нельзя забывать о тридцати тысячах человек, живущих на Элсвере.
— Они бы уступили, ты все испортил. Это был мой последний шанс.
— Они бы не уступили. К тому же ты в некотором роде победил. Они поняли, что ты возмущен. До сегодняшнего дня они и не думали, что Рагусник может быть недоволен, что он может причинить неприятности.
— Ну и что из того, что они это узнали? Теперь они всегда смогут пригласить человека из другого мира.
Ламорак энергично замотал головой. Эта мысль не оставляла его последние горькие часы.
— Они знают, а значит, начнут о тебе думать. Найдутся те, кто посчитает, что с человеком нельзя так обращаться. А если они начнут приглашать людей из других миров, вся Галактика узнает, что творится на Элсвере. Общественное мнение будет на твоей стороне.
— И?..
— Все изменится. Когда вырастет твой сын, ситуация поменяется к лучшему.
— Когда вырастет мой сын, — угрюмо повторил Рагусник. Щеки его ввалились. — А я мог добиться этого сейчас!.. Ладно, я проиграл. Я возвращаюсь к работе.
Ламорак почувствовал непередаваемое облегчение.
— Если вы придете сюда, сэр, я посчитаю за честь пожать вашу руку.
Рагусник вскинул голову. В глазах его светилась мрачная гордость.
