— Тогда сорвите забастовку, — презрительно пожал плечами Ламорак. — Заставьте его.
— Каким образом? — взвился Главный советник. — Кто согласится к нему прикоснуться или даже приблизиться?
— Знаете ли вы, как управлять его оборудованием? — задумчиво поинтересовался Ламорак.
— Я?! — зарычал Главный советник и вскочил на ноги.
— Я не имел в виду лично вас, — резко остановил его Ламорак. — Я употребил местоимение «вы» в неопределенном смысле. Сумеет кто-нибудь другой справиться с оборудованием Рагусника?
Ярость постепенно сходила с лица Главного советника.
— Наверное, можно прочитать в справочниках… хотя, уверяю вас, я никогда этим не интересовался.
— Способен ли кто-нибудь изучить технологию и подменить Рагусника, пока он не пойдет на уступки?
— Да кто же на такое согласится? — воскликнул Блей. — Во всяком случае, не я. Ни за что.
Ламорак подумал о существовавших на Земле табу. Некоторые из них были столь же суровы. Ему пришли на ум каннибализм, инцест и богохульство в устах набожного человека.
— Вы должны были предусмотреть замену для этой должности. А если бы он умер?
— Тогда его место занял бы его сын или ближайший из родственников, — ответил Блей.
— Что, если у него не оказалось бы взрослых родственников? Что, если вся его семья неожиданно погибнет?
— Такого просто не может быть. Если бы существовала такая опасность, — добавил Главный советник, — мы бы поместили к ним на воспитание ребенка или двух. Они бы научили их всей премудрости.
— Ага. И как бы вы отбирали этих детей?
— Среди тех, чьи матери умерли при родах. Так выбирается будущая невеста Рагусника.
— В таком случае выберите его преемника сейчас, бросьте жребий, — предложил Ламорак.
— Это невозможно! Нет! — крикнул Главный советник. — Как вам могла прийти в голову такая мысль? Когда мы выбираем ребенка, то он с детства готовится к этой жизни. Он не знает ничего другого. Вы же хотите обречь на рагусничество взрослого человека! Нет, доктор Ламорак, мы не звери!
Не выходит, беспомощно подумал Ламорак. Не выходит. Если только…
Он еще не мог заставить себя подумать об этом «если только».
В ту ночь Ламорак почти не спал. Рагусник просил об элементарных проявлениях человечности. В противном случае тридцати тысячам элсвериан грозила смерть.
С одной стороны — благополучие тридцати тысяч человек, с другой — справедливые требования одной семьи. Неужели тридцать тысяч человек, поддерживающих подобную несправедливость, заслуживают гибели? Несправедливость по чьим меркам? Земли? Элсвера? И кто такой Ламорак, чтобы делать выводы?
