13.03
Вечером приехала К.А. из поездки к родным. С удовольствием сходила повидаться с нею. Она тоже приветливо встречает меня. Хочется, очень хочется, чтобы кто-нибудь очень ждал тебя, чтобы была кому-то я очень нужна, кроме своих детей.
Жду не дождусь каникул. Съездить, застать своего брата в живых и может в последний раз повидаться с ним, поговорить. Всё меньше становиться моих родных.
Вот и брат подбирается к своему концу. Тяжело терять дорогих нам людей….
И тревога за Вовку. Как-то он у меня там? А до каникул ещё неделя.
Занимаюсь кое-как. И мысли совсем не в школе. Укомплектовали меня и на будущий год. Нет, не будет меня уже в школе на будущий год. Не будет!
Снова началась полоса хандры. Никуда не хожу, ничего не пишу, и на ум ничего не идёт.
Не хотела писать: нет толстой тетради. Но привычка писать уже укоренилась. Просто пишу и нахожу удовольствие в этом.
Почему-то хочется очень тишины, свободы и одиночества. Самые лучшие часы для меня — когда вся моя семья погружается в сон.
15.03
Опять вспоминается свое….
Какое великое удовольствие испытывала я всегда в его присутствии! Для меня было просто радостью быть с ним рядом, говорить. С нетерпением ждала я наступления нового дня, когда снова с ним буду рядом. Как я радовалась про себя, когда он сказал в ту последнюю осень: «Я уже решил, буду вас таскать с собой на каждый урок». Я подавила в себе эту рвущуюся наружу радость и только сказала: «Ну что же. Я буду рада помочь вам, чем могу». Нет, он так и не увидел моего чувства к нему. Для него я была просто «не человек, а запятая какая-то». Нет, не запятая, «знак вопроса» — как он однажды выразился в разговоре со мной. Уехал он. Но и в его отсутствии я в мыслях продолжала встречаться с ним, говорить с ним, и в этих встречах и беседах находила для себя великую радость, о которой никто не знал. Не знал и он. Как, святыню, берегла я своё чувство к нему, берегла ото всех и больше всего от него, словно чувствовала, что не поймет он его, не сумеет понять, какая это для меня радость, не сумеет уберечь его для меня.
Так оно и получилось. Какими-то подсознательными центрами мы часто руководствуемся в своей жизни. Мы поступаем нередко так, как велит нам какое-то шестое чувство, поступаем, не сознавая, почему мы делаем так, а не так. И это подсознательное чувство порой бывает вернее, чем то, как поступаешь на самом деле.
Нет, я и сейчас думаю о В.Г., но мысли о нем горьки. И встреча с ним в мыслях уже не радость, а боль. А не думать о нем не могу. Наверное, потому, что в каждой клеточке моего мозга отпечатался он, потому что слишком долго пребывал в сознании, слишком долго в мыслях я была с ним.
