Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 2 | страница 23



— А где вы будете работать? Дома всё равно не усидите. Не такой у вас характер.

Да, я раньше, два года назад, тоже думала, что дома мне не усидеть, что если и работать не буду, то в общественной жизни буду принимать самое активное участие. А сейчас думаю, с грустью думаю, что усижу дома, смогу спокойно жить и без активного участия в жизни. Человек ко всему привыкает.

Велика приспособляемость к жизни у всего живого, и телесная приспособляемость, и духовная. Я выжила в трудной борьбе с собой, но сломалась, не согнулась, просто сломалась. И живу сейчас просто по инерции. Все живое должно жить. Вдалбливаю в себя эту истину и не могу до конца вдолбить.

Ничто мне сейчас не дорого и никто не дорог. Не хочется никого не видеть, ни слышать.

Вот так и выбрасывается человек из жизни. Долго мне всё-таки наверное не прожить. Постоянно чувствую себя временно пребывающей. А душа болит, болит….

Мама, мама, зачем ты родила дочь свою и зачем оставила мучиться на этом свете?

Жизнь прожита. Не надо ни о чём жалеть. Живи, пока живётся. Как другие.

13.05

Хочу ли я, чтобы кто-то вывел меня из этого состояния? Нет, даже этого желания у меня нет. Ни одного желания, ни одного стремления. Пусто…. Послезавтра надо идти, как заседателю, на судебный процесс. С каким бы интересом я пошла на него раньше! А сейчас думаю о послезавтрашнем вечере как об обузе, о деле, которое будет заставлять меня как-то думать, а мне этого совсем не хочется. Вот и я превратилась в «пассажира незанятых мест», — как писал Андерсен-Нексе и начинаю уже свыкаться со своим положением. «Если изменить положение нельзя, человек к нему привыкает».

25.05

Дни тянутся один за другим. Тоскливо и неинтересно.

Вчера проводили 10-ый класс на экзамены. Раньше меня до слез трогал этот момент. А сейчас и тут душа оказалась глуха. Ни слезинки на глазах, ни струнки не дрогнула в душе.

Ну что же, вот так я могу прожить дольше, потому, что не будет больше душевной боли и страданий, от которых захочется избавиться. Поспать, поесть, сделать немного для детей — вот так и буду жить, вернее существовать.

И не потянет меня больше туда, и не буду я ждать больше чьего-то внимания.

Удовлетворяет ли меня такое существование? Нет. Но я ничего не могу изменить.

Проснётся душа, проснётся и чувство к нему. Опять буду вспоминать годы его пребывания в школе, моё тёплое отношение к нему и его ко мне и с горечью знать и помнить, что ничего в его душе ко мне нет, кроме недоверия и холодного равнодушия. За что? Пусть лучше уж спит душа.