Отказ В.Г. от беседы со мной, вернее, стремление избежать этой беседы, как огнем, опалило душу. Возникшее чувство жгучего стыда за себя спалило окончательно прежнее отношение к В. Г..
Но вот я к дню 50-летия получаю от В.Г. поздравление. И снова вспыхнуло всё в душе. Я пишу благодарственное письмо. В.Г. не посчитал нужным исполнить свое «обязательно отвечу». И тут постарался унизить меня своим обманом.
Как я сейчас объясняю себе его поведение?
Мне помнятся его слова, сказанные мне при его уходе из нашей школы:
«Я всегда боялся вас. Мне всегда казалось, что я делаю что-то не так».
И перед этим ещё:
Я уже решил, что буду вас с собой таскать на каждый урок».
Да. Тогда он чувствовал моё превосходство в интеллектуальной деятельности.
Став руководителем, он с первых же лет постарался использовать своё руководящее положение, чтобы освободиться от этого чувства превосходства кого-то над собой.
Отсюда, вероятно, это постоянное стремление как-то унизить меня.
Это стремление как-то унизить меня не изменило ему даже и тогда, когда узнал о моём отношении к нему.
Нет, не меня, а себя в моих глазах унизил он своей неправдой, своими ложными обещаниями.
Не настоящим он человеком оказался в жизни.
И выше, выше я оказываюсь его хотя бы даже потому, что за зло, причинённое мне, плачу добром, добром по отношению к его родителям, добром по отношению к нему самому, ибо, если бы когда-то ему потребовалась моя помощь, я не задумываясь, оказала бы ему её. Что бы там ни было, я никогда не скажу при своей жизни плохого слова о нём, никогда не смогу относиться к нему с неприязнью или ненавистью. Он не виноват, что не мог поступить иначе. Все-таки он, а ни кто-нибудь другой столько лет был моей радостью.
И, уверенная, что рано или поздно он снова признает моё превосходство над ним, раз не смог стать равным. Будет помниться ещё одна мысль, связанная с В.Г.:
Не смог он подняться до большого, настоящего человеческого понимания любви, как единстве, прежде всего душ, а не тел.
Настоящая, истинно человеческая любовь — это, прежде всего, слияние душ, и чем больше будет в ней человеческого, тем меньше будет в ней оставаться места для животного.
В своём отношении к В.Г. никогда я не думала о физической близости к нему. Даже мысль об этом была мне противна. Поэтому она, наверное, никогда и не появлялась в моём сознании.
И если бы когда-то В.Г. сделал в этом отношении попытку, я навсегда бы возненавидела его. Именно моральная чистота его, меня и привлекла к нему, прежде всего.
