Но на сцене действительно стояли артисты. Один так прямо в пижаме.
— Смотри, Непрушин, — кривя рот, зло прошептал начальник КБ. — Не на того ты напал!.. Да кланяйся же, идиот, кланяйся!
И сам премило поклонился. Поклонился и Непрушин, раз, другой. Цельнопустов при этом тоже как-то нелепо складывался пополам.
— Продолжения! — кричали в зале.
— Многосерийку!
— Сериал!
— Что делается, — пробормотал директор, пробиваясь к сцене. — Вчера ни одного человека, а сегодня — столпотворение. На два зала надо пустить… От имени и по поручению! — торжественно пожал он руки киноартистам. — Прошу прощения, не предупредили. Но встречу организуем. После выступления сразу прошу ко мне в кабинет.
Непрушин чувствовал в груди непонятное воодушевление.
— Вторую серию будем играть, — сказал он. — В голубом зале. Здесь — первая, а в голубом — вторая. Кончать с этим делом надо.
— Правильно, отец, — поддержал его сын.
— Сейчас сил нету, — запротестовал Цельнопустов. — Нечестно без передышки.
— Ничего, ничего. Отдохнешь, подлечишься. Мы тебя со средины второй серии. А в начале будет крупный разговор с начальником КБ.
На Варвару Непрушин даже не глядел.
— И еще вот что, — это относилось уже к директору. — Надежда Ивановна, билетерша вашего кинотеатра, тоже будет играть во второй серии. И не возражайте, пожалуйста. Так требует логика развития кинофильма.
В зал уже рвались зрители.
Непрушин пристально оглядел ряды. Нет, быть киноартистом он не собирался. Довести только начатое дело до конца. Хватит ли сил? Ну да зрители, Надежда Ивановна… помогут.
Ведь сорок, сорок лет убито! Выкинуто! Зачеркнуто!.. И никто особенно не заставлял, не вынуждал… Сам, сам, только сам. А много ли осталось впереди?
Около кинотеатра «Октябрь» в этот вечер, промозглый, нудный, противный, было очень многолюдно. Даже трамваи и троллейбусы то и дело останавливались в неположенном месте, чтобы выпустить куда-то спешащих пассажиров.
1
Владимир Чесноков заглядывал то в одну, то в другую дверь, не зная, к кому обратиться, и не решаясь задать вопрос. Сотрудники молодежной газеты «Утренние зори» деловито сновали мимо него по коридору. К обеду его фигура уже примелькалась и ответственный секретарь бросил на ходу:
— Хлесткий заголовок для статьи о пионерлагерях! А?
— У меня стихотворение, — ответил Чесноков.
— Чтоб не стандартно и в самую суть. А? — остановился секретарь.
— Стихотворение… вот… — Чесноков бережно вытащил из внутреннего кармана пиджака лист бумаги и начал разворачивать его.
