Геля жила в старом доме, построенном еще немецкими военнопленными — добротные, престижные квартиры. Внушительная арка загадочно темнела. Наши шаги гулко взлетели к невидимому своду — жутковатое впечатление!
Когда вышли во двор, под аркой опять заухало — бежало несколько человек. Интуиция подсказывала: это — по наши души. Бессмысленно кидаться навстречу опасности, ничего не зная о силах и намерениях противника. Тем более сама ситуация для боя складывалась явно не в мою пользу.
— Какой этаж? — голос сел до неузнаваемости.
Черт! Я, действительно, испугался за Гелю!
Кажется, она все правильно поняла.
— Третий!
Два дня так не бегал, да еще с больной ногой. Когда подлетели к дверям квартиры, преследователи штурмовали первый этаж.
— Ключ! — в отчаянии воскликнула Геля, лихорадочно роясь в сумочке.
— Звони!
— Родители на даче…
— Тогда — соседям!
— Их тоже нет…
А топот уже на втором! Придется воевать!.. Расслабиться… Стойка…
— Есть!
Дрожащей рукой девушка вставила ключ в скважину. Щелчок — и мы стоим в темной прихожей, обессиленно привалившись спинами к надежной двери — слава Богу, не нынешней картонной! По другую сторону — тишина. Значит, ломиться не рискнули…
— Интересно, откуда они нас вели? — Геля заметно дрожала, что передалось и голосу.
— Не удивлюсь, если и с самого начала.
— Ресторан?
— Раньше!.. Серьезная игра пошла…
Помолчали.
— Проходи! — спохватилась хозяйка, включая свет.
— Ладно, полчасика посижу и пойду…
— Очумел что ли? Они наверняка ждут!
— Не ночевать же здесь?!
— Другого выхода нет…
Вот она — жизнь! Черная полоса — белая полоса, черная — белая! Провести ночь в одной квартире с такой женщиной! И, может быть, даже в одной… О таком счастье я и мечтать не смел!
Последнее честно произнес вслух.
— Пусть твои мечты этим и ограничатся!
Мы посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись.
Пока Геля принимала душ, я позвонил Никодимычу и в общих чертах обрисовал обстановку. Обмозговали, как жить дальше. В конце переговоров шеф прокашлялся и глубокомысленно посоветовал:
— Ты там, смотри, не того…
— Чего того? — изобразил я идиота.
— Сам знаешь! — и бросил трубку.
Тяжелая тумба перед входной дверью — для надежности. Я сменил Гелю в ванной комнате, получив шикарный халат — папин! — и персональное полотенце. И еще — тапочки!
Крепкий чай с бутербродами, ленивая болтовня о пустяках и решительное игнорирование служебной темы. Потом на полчаса меня превратили в тяжелораненого: прижигали, мазали, бинтовали. В итоге из огромного зеркала трюмо на нас смотрел бравый вояка с повязкой на голове, перенесший контузию граблями, царапины от зубов которых покрывали мужественное лицо.
