Отказавшись от этого предложения, я закончил университет, получил диплом лесовода и, поскольку давно уже интересовался естественной историей и народами, стоящими на низкой ступени культурного развития, сразу приступил к занятиям в аспирантуре по ботанике и антропологии.
Однако я недооценил Алеутские острова. Очень скоро я обнаружил, что они обладают какой-то необъяснимой притягательной силой, которую начал испытывать и на себе. Меньше чем через год с момента моего возвращения я уже знал, что непременно вернусь туда. Я с головой уходил в каждую книгу, содержавшую хоть какие-нибудь сведения об этих заброшенных на край света островах. И, наконец, в один прекрасный день, ранней осенью 1947 года, решение было принято.
Я оказался перед кафедрой ботаники, расположенной в углу старого здания факультета естествознания, мысленно перебирая все, что хотел сказать человеку, который, как я верил, окажет мне содействие. Потом я постучал. Несколько мгновений спустя за дверью послышался шум, она отворилась и передо мной в выжидательной позе предстал профессор Бартлет, круглолицый, седовласый, преклонных лет джентльмен в помятом сером костюме. Невозможно забыть огонек, светившийся в его глазах, обворожительную улыбку и розовые щеки с чистой, как у младенца, кожей. Для своих студентов, которые любили его все до единого, он был воплощением веселого рождественского деда.
— А, Тед, — приветливо сказал он, — заходите, заходите.
Он повел меня через узкий проход, образованный высокими стопами книг и папок, разложенных в небольшой комнате, невероятно забитой массой всякой всячины. В одном углу стояло несколько огромных сосудов из тыквы, привезенных с островов южной части Тихого океана. На столах и ящиках по другим углам комнаты лежали груды вырезанных из дерева статуэток с Суматры, сокровища искусства, кипы покрывшихся плесенью рукописей, пучки засушенных растений и множество вещей, назначение которых мне было неизвестно. Я не раз поражался тому, как мог один человек собрать такое количество редкостей. Но, познакомившись с ним поближе, понял: это удалось профессору потому, что он обладал необыкновенно широким кругом научных интересов. Бартлет был одним из последних представителей натуралистов-исследователей старого поколения. Он исколесил весь свет и немалую толику увиденного прихватил с собой, чтобы она составляла ему компанию в кабинете.
— Мне хотелось бы снова поехать на Алеутские острова, — признался я напрямик. — Решил писать докторскую диссертацию о доисторических миграциях растений и человека между Азией и Северной Америкой. Можно ли мне рассчитывать на вашу поддержку?
