— Господа, все мы — участники славного дела, первый раз били их на реке, так злые языки, я слышал, говорили, что то был бой нечестный, что исподтишка да на переправе их побили. А теперь всем говорунам и сказать нечего будет. Отцы и деды смотрят на нас без укоризны, посему прикажу к завтрашнему дню готовить пир.
Еще не закончил он руки пожимать всем людям своим, как началось то, чем всегда кончаются победы.
— Кавалер, — капитан фон Финк говорил приглушенно, — дозволите ли мне поговорить с вами наедине?
Волков вздохнул, он уже знал, о чем пойдет речь:
— Что ж, прошу вас.
— Кавалер, для меня честь быть на вашем пиру, но мне пора уже и домой идти.
— Очень жаль, капитан, очень жаль, — отвечал Волков.
— Но прежде чем уйти, я хотел бы получить часть добычи, что причитается мне и моим людям.
— Помилуйте, друг мой, — кавалер сделал вид, что удивляется, — так разве же я не выплатил вам денег вперед?
— Да, выплатили, выплатили, — соглашался капитан, — но по уложению кондотьеров, по которому до сих пор живут все люди воинского ремесла, все равно нам причитается часть добычи, взятая железом, а не переговорами.
Волков поморщился, он и сам наизусть знал воинские правила. Просто не думал, что капитан будет мелочиться:
— И что же вы хотите делить? В лагере горцев мы много не взяли, только то, что смогли унести, большую часть потопили и пожгли. Обоз у них был мал.
— Верно, верно, — соглашался фон Финк, — из лагеря взяли только то, что на баржу влезло. Но и того немало было. А обоз у них был мал, это так, это так, но вот лодок на берегу одиннадцать, а еще и три баржи, все нами взято, и доспех, что по берегу раскидан и с мертвых снят, и оружие, ротмистр Рене говорил, что одних арбалетов семьдесят две штуки собрано.
Он уже начинал раздражать Волкова, но тот вида не показывал:
— Капитан, только что вы мне про уложение кондотьеров говорили, так давайте ему и будем следовать. Все, что взято, будет делиться по чести старшими офицерами в присутствии солдатских старшин и избранных корпоралов.
— Я об этом и говорю, об этом и говорю, — продолжал капитан. — Мне надобно уходить, а раздел добычи нескоро будет, может, вы мне мою долю сейчас, вперед выдадите?
«Чертов мошенник».
— То невозможно, — говорит кавалер. — Так как нет у меня денег при себе, и к тому же, как же мне знать, какова будет ваша доля.
— За многим я не гонюсь, не гонюсь, — капитан говорил вкрадчиво и даже заискивающе, — считал я в уме, что по солдатам, сержантам и офицерам доля моя будет семьсот талеров Ребенрее. И того я у вас не прошу, думаю, что по-божески и по чести будет взять мне шесть сотен монет. А коли нет у вас их при себе, то достаточно мне будет от вас векселя за вашим именем.
