– Красивый мужчина! Сымбатты жигит!
– А я не красивая? – деланно хмурилась Мария.
– Красивый, Мария́, красивый, сулу!
И «суслик жрайт» тоже приходилось. Первую освежеванную тушку принесли соседские мальчишки. Получился наваристый бульон, которым она отпаивала больную Лориньку, да еще и мясо осталось, вполне съедобное. Позже она научилась сама выманивать зурманов из норы и готовить их так, что было не отличить от рагу из кролика.
В ту ночь она проснулась оттого, что почувствовала на себе чей-то неотрывный взгляд. Дочь лежала на боку и смотрела очень серьезно, по-взрослому.
– Мамочка!
– Что, мое солнышко?
– Мамочка, посмотри мне в глаза. Не так, честно посмотри.
– Я смотрю.
– Мамочка, скажи: ты меня правда в магазине купила или выродила из себя, как Катина кошка?
– Выродила, – честно ответила Мария и радостно рассмеялась. Они победили! Ее девочка снова с ней, она выздоравливает!
Работа выматывала, смены были преимущественно ночными. Однажды, неся два тяжеленных ведра с рудой, поймала на себе пристальный взгляд одного из надсмотрщиков. «Я, наверное, медленно работаю! Сейчас ругаться будет…» – пронеслось в голове. Тот приближался, время от времени важно извлекая из нагрудного кармана часы и поглядывая на них.
– Такой красивый женщина – рудный двор! – наконец удивленно произнес он и сокрушенно покачал головой. – Ка́нтор надо, ка́нтор! Писи́т умеешь?
– Я даже читать умею! – с достоинством ответила Мария.
– Меня зовут Биебай, – представился доброжелатель, не уловив иронии. Немного подумал и не без гордости добавил:
– У меня есть отчество!
Биебай оказался славным парнем, отзывчивым, всегда готовым прийти на помощь. Ссыльные относились к нему по-доброму и даже переименовали в Бибая, посчитав, что так оно будет приличнее и привычнее для чуткого русского уха.
А через три месяца их нашел Карл. Пресловутый указ всесоюзного старосты коснулся и воюющих немцев. Их отозвали в сентябре сорок первого, сорвали ремни и петлицы и великодушно отправили по домам, в которых уже никого не было.
После первых неописуемых восторгов встречи, после того, как она наконец-то поверила и осознала, что это правда, он здесь, живой и невредимый, Мария разрыдалась:
– Господи, куда нас сослали?!
– На край света, Чижик, ты же хотела, – грустно улыбнулся муж.
Даже радость воссоединения с семьей не избавляла от ощущения подавленности. Ирочка – их восемнадцатилетняя племянница, дочь Веры, хрупкая девочка, обладательница великолепного сопрано (ах, какую карьеру оперной певицы ей прочили!) – с первых дней на фронте, санинструктором, а он, мужчина, защитник – здесь… Разве так должно быть?!
