Хорст понял, что жизни его осталось на четверть штофа.
А проницательный Баграев заметил, что немец напрягся, как Кощей, у которого отобрали роковое яйцо с иглой. Руслан открыл сумку, вытащил оттуда карту, бросил на броню, следом бумажный пакет с письмами и еще один, как оказалось, с фотографиями.
Хорст дернулся протестующе:
– Это мое личное…
Иван тут же ответил Хорсту:
– Личной на войне даже жизнь не бывает!
Он хотел отдать пакет со снимками пленнику, но Баграев перехватил. Он высыпал снимки на броню и бегло их пересмотрел: портрет девушки с розой в овале, пожилая супружеская чета, зимнее фото экипажа с бутылками на фоне танка, похоже, справляли Рождество или Новый год, еще какие-то групповые фото. И тут Баграев содрогнулся: снимок был страшный по своей композиции и изуверской задумке: закапывали живьем лейтенанта-танкиста, у него было сильно обгоревшее лицо и ясно видимая, вырезанная на лбу звезда. Двое с лопатами с ухмылками на рожах завершали дело, бросая грунт на грудь и лицо. Ланге позировал, поставив одну ногу на брошенный на землю танкошлем лейтенанта. На заднем фоне была видна подбитая «тридцатьчетверка».
Родин выхватил фотографию, глянул и сунул в лицо немцу:
– Это что?! Вы звери, а не люди! Вот ваша цивилизация, высшая культура…
– Не бей его, командир! – В одно мгновение Руслан вытащил из танка лопату, видно, ту самую, как на снимке, бросил под ноги Хорсту. – Копай себе могилу, гад! Ну, живее!
Баграев вытащил пистолет, взвел курок. Хорст медленно взял лопату. Выбор оставался: подохнуть от пули или в своей могиле… Он воткнул добротную армейскую лопату в грунт, твердый как камень, и с усилием вывернул первый пласт.
– Не очень-то весело копаешь, фриц! – Баграев понимал, что этот спектакль ни к чему и при всем желании ни грохнуть, ни закопать немецкого лейтенанта они не могут. И даже просто изувечить: трофей ценился в полном комплекте.
Тут флегматичный командир танка получил наконец-то указание сверху.
– Эй, лейтенант, заканчивай спектакль! Тебе приказано срочно доставить танк и пленного к командиру бригады.
– Я понял… А нашу «тридцатьчетверку» притащить?
– Это наши заботы…
– Ну, спасибо тебе!
– Танк на ходу? – деловито спросил он, имея в виду немецкий.
– Доедем…
– Мне приказано тебя сопровождать! – добавил командир.
Родин не удержался, чтобы не съязвить:
– Глядишь, медаль получишь!
– Это не твои заботы…
