– А теория чисел? – перебил Сэмми.
– Нет. А что?
– Да я все думаю о твоем дяде. Не хотелось бы мне, чтобы у тебя возникли безумные идеи насчет следования семейной традиции, и ты связался бы…
– С проблемой Гольдбаха? – расхохотался я. – Никогда в жизни!
Сэмми кивнул.
– Это и хорошо. А то я начал подозревать, что вас, греков, тянет на неразрешимые проблемы.
– То есть? Ты еще кого-нибудь знаешь?
– Здесь есть знаменитый тополог, профессор Папакириакопулос. Уже годы он бьется, пытаясь доказать гипотезу Пуанкаре – это самая знаменитая проблема в топологии низших размерностей, уже шестьдесят лет никто не может ее решить. Ультрасупертрудная.
Я замотал головой:
– До какой бы то ни было знаменитой нерешенной ультрасупертрудной проблемы я и кочергой не дотронусь.
– Рад это слышать, – ответил Сэмми.
Мы дошли до большого, ничем не примечательного здания, окруженного обширной территорией. Когда мы вошли, Сэмми понизил голос.
– Я ради тебя получил специальное разрешение, чтобы сюда прийти, – сказал он.
– А где мы?
– Сам увидишь.
Мы прошли по коридору и вошли в широкий полутемный зал с обстановкой несколько обветшалого, но аристократического клуба английских джентльменов. Там было человек пятнадцать, от слегка пожилых до очень старых. Они сидели в кожаных креслах и на диванах, некоторые у окна читали газеты, другие разговаривали, собравшись небольшими группами.
Мы сели у столика в углу.
– Видишь вот этого? – спросил Сэмми, понизив голос и показывая на старого джентльмена восточной наружности, который безмятежно размешивал кофе в чашечке.
– Да?
– Нобелевский лауреат по физике. А вон тот, в конце зала, – Сэмми указал на рыжеволосого толстяка, который горячо жестикулировал, с сильным акцентом что-то рассказывая своему соседу, – по химии.
Потом он обратил мое внимание на двух джентльменов средних лет, сидящих за соседним столом.
– Тот, что слева – Андре Вейль…
– Тот самый Андре Вейль?
– Да, один из величайших живущих математиков. А второй, с трубкой, это Роберт Оппенгеймер – тот самый Роберт Оппенгеймер, отец атомной бомбы. Он директор.
– Директор чего?
– Всего вот этого. Ты находишься в Институте перспективных исследований, мыслительном заповеднике для величайших научных умов мира!
Я попытался что-то спросить, но Сэмми оборвал меня:
– Тсс! Смотри! Вон там!
В дверях появился человек, который был старше всех присутствующих, – лет шестидесяти, среднего роста, исхудавший до последней степени. Он был одет в толстое пальто и надвинутую на уши вязаную шапку. На секунду он остановился, озирая зал рассеянным взглядом из-за толстых очков. Никто не обратил на него внимания: очевидно, он бывал здесь постоянно. Человек медленно прошел к чайному столу, ни с кем не поздоровавшись, налил себе чашку чистого кипятка из чайника и сел возле окна. Потом он медленно снял пальто. Под ним оказался теплый пиджак и еще четыре-пять свитеров, от которых видны были воротники.
