– Ты прав, Яхья. Есть вещи, которые идут не так, как надо. Я где-то совершил ошибку, но где? Я чувствую себя зажатым в малюсеньком и узеньком мирке, я задыхаюсь. Я не могу делать то, что хочу. Планы, ради которых я жертвовал многим, не осуществляются. Я не могу стать счастливым.
– Ты говоришь о Мюрвет? Ты не пытался убедить ее?
Сеит, хлопнув ладонью по лбу, фыркнул.
– Убедить? Я могу убедить только тех людей, которые верят мне, Яхья.
– Вы переехали?
– Да. Мы уехали из Айналычешме. Выехали из плохих Английских апартаментов. Теперь живем в мусульманском районе в Султанахмете, где есть и джинны, и даже пери.
Откинув голову назад, Сеит начал смеяться.
– Наш дом на площади Джинджи, Заклинателей джиннов! Можешь представить себе, Яхья, я уже связался с джиннами!
– Переехали – ладно. А что ты собираешься делать?
– Какое-то время не буду ни о чем думать. Потому что нет ничего, чем бы я хотел заниматься. Я буду жить в том районе, в котором хочет жить Мюрвет.
– Ресторан ты продал?
– Да. Теперь она наконец перестанет ревновать, потому что я все время рядом с ней.
– Сеит, не веди себя как ребенок! Ты погубишь себя.
– Я не веду себя как ребенок, Яхья. Мне горько.
– Зачем проявлять упрямство с Мюрвет? Она сама еще ребенок.
– Я борюсь не с Мюрвет, а со своей жизнью.
Яхья с грустью посмотрел в лицо Сеита и по-дружески коснулся его плеча:
– Я тебя очень хорошо понимаю.
Затем, смутившись, продолжил:
– Но если ты когда-нибудь попросишь о помощи…
– Спасибо, Яхья, но я не из тех, кто просит о помощи.
Пошел дождь. Огни Бейоглу начали тускнеть.
За столом у окна давно опустевшего ресторана двое молодых людей, вынужденно покинувших свою Родину, сели друг напротив друга, представляя перед собой берега Алушты и Ялты, и вели беседу, а за шторами уже не было видно улицы, скрытой ливнем.
* * *
С того момента, когда Мюрвет зажгла мангал, прошли часы, уголь превратился в золу, наступила полночь. Мюрвет уже поняла, что муж не придет, и, поплакав, почувствовала себя разбитой. Каждый раз, когда Сеит был далеко от дома, она думала, что он бросил ее. Кроме того, на этот раз была веская причина уйти. Продолжая рыдать, она вытащила из тюков матрас. Они еще не оборудовали постель. Разместив матрас посередине комнаты, она расстелила простыню и покрывало. Она легла и старалась заснуть, но не получалось. Она встала, обняла Леман, спавшую в детской кроватке, и, взяв девочку на руки, легла вместе с ней. Ее маленькая дочь хоть ненадолго заставляла ее забыть об одиночестве.
