– Красиво… по-своему. Очень здорово. У нас такого нет, – только и смогла сказать она на вопрос Ильи о ее впечатлениях. – Я смотрела в союзнете иностранные фильмы, но здесь все по-другому выглядит. Даже не знаю что сказать. Съемки отличные, но вот о чем был фильм, я, честно говоря, вообще не поняла.
– Ни о чем. Просто развлечься, – улыбнулся Илья. – Пора домой?
– Да, поехали, – задумавшись, сказала девушка. Потом как-то встряхнулась, тронула парня за рукав и, когда он повернулся к ней, коротко обняла и порывисто поцеловала в щеку, – Илья спасибо тебе. Знаешь, это был, наверное, самый интересный вечер в моей жизни. Столько всего сразу…
Дома парня ждал еще один сюрприз. Когда он уже лег под одеяло в своем узком ложе, Надя, выйдя из ванны в купленной сегодня утром длинной ночной рубашке, села к нему на краешек постели.
– Тебе не обязательно спать здесь, – покраснев, сказала она, опустив глаза вниз. На диване достаточно места для двоих.
– Вот как? – парень почувствовал, как его сердце забилось быстрее, а к лицу прилил жар волнения. – Это намек на…? Или что?
– Ты правильно понял, – очень серьезно сказала комсомолка. Страсти в ее голосе не было и на медный грош.
– Ты же была изначально против, – Илья понял, что сейчас он вступает на крайне тонкий лед и постарался максимально взять себя в руки. – Да и твое комсомольское воспитание и убеждения таких вещей до свадьбы не позволяют, – парень старался говорить очень мягко без тени иронии в голосе. – Давай объяснимся, Надя.
– Все так, – голос девушки был напряжен, чувствовалось, что она тоже волнуется. – Но есть и другое. Ты меня фактически спас, там на вокзале. Я не знаю, что бы со мной стало, если бы ты не появился тем утром, но думаю, что ничего хорошего. Кроме того, так уж случилось, что мы уже неделю живем вместе как муж и жена, у нас общее хозяйство. Ты свои обязанности мужа выполняешь полностью. А я свои обязанности жены – нет. Это нечестно и бессовестно с моей стороны. Я просто не имею права отказывать тебе в близости. Не в вакууме росла и знаю, что у мужчины есть потребности, которые нельзя просто так игнорировать, если живешь с ним вместе. Я, правда, никогда в жизни этим ни с кем не занималась, но…
– Илья вдруг понял, что ему напоминает эта сцена. Что-то из старой советской классики: партизанка-комсомолка на допросе в гестапо. Надя соответственно партизанка, а он, получается, эсэсовец. Именно таким трагически-торжественным голосом, которым сейчас Надя разговаривает с ним о сексе, героине фильма положено говорить в лицо врагу свою коронную фразу: "вы можете меня расстрелять, но я не скажу где партизанский лагерь". Проблема была в том, что эсэсовцем Илья себя никак не ощущал.
